Он думает, что изменилась Рэй, но ведь и сам изменился… Лео освежил в памяти то, как думал в те времена, когда ушёл от Рэй, оставив её, и то, как думает теперь… разница большая, но сотворена она руками Заринэ. Если бы не её появление в его жизни, он бы так и не задумался о том, что возможно нечто личное для него, что он обязан приблизить кого-то к себе, стать опорой кого-то конкретного, а не человечества, абстрактного общества. Если бы не Заринэ, он бы над многим не задумался… над счастьем, которое считал непозволительной для себя роскошью. Тот, кто думает о своём счастье — не приносит его другим, а так нельзя. Но Рэй, судя по её смеху, счастлива и без него. Стало быть, ему стоит забыть её. Там он будет только мешать. И в то же время Лео понимал, что пройди хоть сотня лет, он никогда не забудет её. Это было не под силу ему, непобедимому воину, полу-зверю.
— Всё-таки, — прошептала Заринэ, оторвав наевшегося Хо от груди, — он больше похож на тебя. — Лео незаметно тряхнул головой, настойчиво пытаясь отбросить мысли о Рэй. И в этот раз удалось, потому что он ухватился за мысли о сыне. Это было то существо, которое соревновалось за первенство в его чувствах с Рэй, только оно было беспомощнее и беззащитнее, поэтому претендовало на победу с большей вероятностью. Младенец не сможет стать счастливым без него — отца, поэтому он нужен ему сильнее.
Лео подполз к краю узкой постели, на которой сидела убаюкавшая мальчика Заринэ. Проведя ладонью по её волосам, он носом втянул их запах. Приятный, свой. Ему хотелось спросить девушку, счастлива ли она? Но отсутствие речи мешало, на корейском читать она ещё не научилась, а Эна и Хонбина не было в монастыре сейчас. Как же тогда определить, счастлив ли кто-либо? Откинув густые пряди волос, Лео поцеловал Заринэ в скулу. Потом ближе к уху, ещё ближе, и в него само. Персиянка выгнула спину от чарующих ощущений. Он провел пальцем по позвоночнику этого образовавшегося изгиба, сквозь хлопковую рубашку. Заринэ обернулась к нему и посмотрела в глаза. Между ними ничего не было с тех пор, как они прибыли в Тигриный лог. Иногда ей казалось, что она умрёт от ещё одного дня без Лео, иногда она почти и впрямь сходила с ума без него, но потом появилась тяжесть беременности на поздних сроках, а теперь и море других хлопот. И всё-таки, каждую ночь она продолжала мечтать, что вновь когда-нибудь попадёт в его объятья. Лео взял у неё сына и осторожно, совершив движения с хирургической щепетильностью, переложил его обратно в кроватку. Сев обратно к Заринэ, он взял её за подбородок и, притянув лицо, мягко и кротко поцеловал. Несмотря на ослабленный ещё организм, девушка без споров и упреков отдалась бы ему хоть сейчас, но Лео знал, что после родов должно пройти не меньше полутора-двух месяцев, иначе могут быть осложнения. Он знал о женщинах почти всё, потому что путаны, среди которых он рос до монастыря, никогда не старались спрятать от мальчика что-либо, касавшееся их женского закулисья. Однажды немолодая уже шлюха родила от кого-то в борделе, но ребенок родился мертвым. Едва придя в себя, она продолжила «работу», но сама последовала за мертворожденным, как потом говорили другие — от кровотечения, потому что слишком рано вернулась «в строй». Лео всё это видел и запомнил невольно, не потому, что хотел запомнить, а потому, что это были слишком яркие и шокирующие его детскую психику картины. И вот, наконец-то познав в жизни всё, он стал понимать, что виденное и слышанное тогда было не напрасным. Теперь он владеет опытом, нужными знаниями. Он знает, что нужно делать и как себя вести в подобных ситуациях. Возможно ли, что ужасное и несправедливое детство принесло хоть какую-то пользу? Обняв Заринэ, он положил её на бок и лег рядом. Она замерла, не веря, что её непредсказуемому и нелюдимому мужчине захотелось её обнять. В приоткрытую дверь падало солнце, стояла тишина, и Хо сладко спал. Пользуясь этими минутами первозданной тишины, они пролежали едва ли не полчаса, спустя которые Заринэ подняла глаза и увидела, что Лео смотрит на неё.