— В театр и ресторан, — с мягкой улыбкой ответил мой парень.
— Прекрасно, — усмехнулся Мишка.
Он коротко взглянул на меня, сделал пару шагов и остановился совсем рядом. Я даже забыла, как дышать, когда, едва коснувшись кожи на шее, мне поправили воротник и освободили запутавшиеся волосы. Мишка забрал заколку из рук, легко убрал мои непослушные волосы, что я пыталась сделать сама безрезультатно минут десять. А у него так легко это вышло.
— Не гуляй долго.
Ко мне наклонились и сердце замерло, неужели поцелует? Легкое касание щеки и скрылся на кухне. Он! Он!
Э-э, что это только что было?
Я завороженно перевела взгляд с двери в кухню на своего парня, понимая, что свои эмоции я сейчас не скрою, одни горящие щеки чего стоят.
И, судя по тому, с какой неприязнью Егор смотрел в сторону кухни, это точно не выглядело дружеским или отеческим поведением и поцелуем.
Гастелло, кажется, осознанно провоцировал гостя. Но зачем?
Глава 16
Михаил
— Шах и мат, — объявил Сан Саныч, а я лишь вздохнул.
Третье поражение за полчаса. Сегодня не мой день. В игре тоже не везет. А про любовь промолчим и подавно.
— Тебя что-то беспокоит? — понимающе спросил старший Суворов, снова расставляя фигуры по местам.
Новая партия. Может, сразу сдаться? Ну не способен я сейчас нормально играть.
— Беспокоит, — сознался, понимая, что все равно нет смысла что-либо скрывать от человека, который меня вырастил и видит насквозь.
Только как объяснить? Я себе-то объяснить свое состояние не могу.
— Саша?
И опять все сводится к Суворовой! Даже он считает, что между нами что-то есть. Да что же это такое? Почему все как один пытаются убедить меня в том, чего нет?!
— И да, и нет, — сознался я.
Врать не хотелось. Да и что отрицать, если меня как раз-таки беспокоит Сашка. Вернее, моя ревность к ней. Не здоровая ревность. И ладно бы я видел в ней хотя бы свою любовницу, жену, возлюбленную. Но нет, я просто не хочу, чтоб хоть кто-то прикасался к «моей» Суворовой. Такое же чувство, будто кто-то хочет забрать любимую вещь, а ты вцепился в нее, и как Голум шипишь: «Моя прелесть! Моя!».
А то, что выкинул час назад? О да, конечно, верх проявления чувств... Избалованного ребенка, «мое, не отдам».
Как этот мажор не убил меня на месте? Я же его специально провоцировал. Я точно уверен, что у него серьезные намерения, прийти знакомиться с родственниками добровольно - тут речь явно не о недельной интрижке.
Так что я со своим «заявлением» ему явно поперек горла. А он стерпел, но взгляд, которым Егор меня наградил... Надеюсь, Сашка ему все объяснит. Не хотелось бы портить им отношения.
Знала бы Витка, что я творю и почему, я бы получил такую лекцию про личную жизнь Суворовой и мое желание ее контролировать, мало бы не показалось
Лекции. Витка всегда читает мне лекции. Еще с института. В этом вся она. Даже за десять минут сбора детей меня успевали отчитать: за не вычесанного пса, за кость, которую Дак грыз, за пятно на футболке, за плиту, за мое поведение. Вернее, привычку срываться на работу, оставляя детей на Сашку и Сан Саныча, правда, без упоминания отношений с самой Сашкой, хоть на том спасибо.
Старые добрые споры и препирания, будто и не разводились. Я и не помнил уже, когда так радовался за последние полгода.
А потом появился Рома. И настроение опять ушло в никуда. Полная апатия, ничего не хочу. Было только желание сознаться во всем Суворовой, особенно, наблюдая ее старания задеть меня. Докричаться до меня, что она уже не ребенок. Да и, кажется, возвращение в мою жизнь Алены ее очень сильно задело. Старая детская ревность вновь проснулась, и вот ни я один извожусь от ревности и беспокойства.
Да, стоит извиниться и объясниться.
Объяснить, что я не особо рад тому, что она старается для этого "принца", но Ксюша права, Егор не плохой парень. Серьезно настроен, все хорошо, лишь бы моя ревность ничего не испортила...
— И опять этот вид побитого пса, — после затянувшегося молчания, вздохнул Александр Александрович. — Вита опять что-то учудила? Вот сколько раз говорил, ну, не встречайся сейчас с ней.
— Не могу. Я сам хочу этих встреч, — бездумно покачал головой я, возвращаясь к тому, что уже полгода для меня подобно наказанию.
И как бы я ни старался забыть, отвлечься, это было не в моих силах.
— Так, все! Устроил тут траур! Жизнь продолжается, с Витой, без Виты.
От очередного упоминания имени бывшей жены я готов был выть в голос. Он издевается?
— Нет, так дело не пойдет, — продолжил Сан Саныч. — Убирай шахматы и ставь чай. Невозможно с тобой сегодня играть. Предложил бы водку, да, боюсь, сейчас тебе поможет только напиться в дрова. А это не выход. Ты же все равно не готов выговориться...