- Где же твоя магия, инквизитор, - кричали они, целя свои ножи в сторону Тристана. - Сражайся как маг!
- Маги со свиньями не дерутся! - огрызнулся Тристан.
Все свелось к банальной свалке, к поножовщине, и это пугало нападающих. В неистовой драке, в которую инквизитор их втянул, они поняли, что он хочет не просто их смерти - он хочет попробовать их крови.
Размахивая клинком, иссекая их руки и лица, пуская кровь, нанося много мелких болезненных ран, он упивался разливающимся сладковатым запахом, страхом врагов и вкусом их крови. Нанеся очередную болезненную рану одному из врагов, он с жутким хохотом облизнул окровавленное лезвие, и глаза его вспыхнули жутким светом.
- Да ты хуже проклятого демона! - взвизгнул один нападающий. Вместе с его кровью инквизитор словно выпивал его магию и его жизнь, и человек слабел, руки его опускались, плечи опадали. - Проклятый призрак!
- Сколько раз я это слышал! - страстно шепнул инквизитор. - Проклятье - это лучшее, что со мной случилось в жизни!
Окровавленная рука его обхватила голову ослабевшего человека, стиснула, плюща, холодеющие щеки и становящиеся жесткими, неживыми губы, а вторая рука одним резким и молниеносным движением прочертила глубокую алую полосу по горлу ряженого негодяя, выпустив фонтан крови.
В тот же миг в закоулке стало тихо, и инквизитор, тяжело дышащий, окровавленный, замер, прислушиваясь к биению крови в висках.
Затем, пошатываясь на длинных ногах, шагнул к первому, сбитому с коня.
Грубо ухватил его за гудки, встряхнул, прижал окровавленное лезвие к горлу.
- Просыпайся, - нежнейшим голосом произнес инквизитор, сверкая алыми глазами. - Вставай, моя спящая принцесса! Не то я ножом нарисую тебе новое личико!
Пленник инквизитора, видимо, только притворялся, что потерял сознание. Стоило окровавленному лезвию ножа лишь коснуться его щеки, как ряженный с громким криком поднялся с земли, толкнувшись спиной.
Но больно много шевелиться инквизитор ему не позволил; со смехом он коленом придавил ему грудь, обездвижил своего врага. Сверкая недобрыми глазами, он, не особо осторожничая, вспорол маску, пошитую из тонких рваных лент, на лице своего пенника, сорвал ее, и под устрашающим нарядом обнаружил вполне человеческую голову.
Это был мужчина средних лет, краснолицый и усатый, с вытаращенными от страха глазами. Тристан тихо, адски опасно рассмеялся, водя ножом по небритой щеке ряженого и потешаясь над его испугом.
- Ты не имеешь права! - взвизгнул плененный усач, когда лезвие щекотнуло ему шею, да пребольно, оставив кровящую полосу. - Ты поклялся служить людям, ты же инквизитор!
- О, как быстро к вам возвращается память, если приставить нож к глотке, - произнес Тристан, щуря горящие яростью глаза. - Только что держал в руках хлыст, который своим ремнем попробовал крови не у одного человека, не так ли? И вот уже взываешь к моей совести и просишь о защите…
- Ты клялся!.. Демоны и ад заберут тебя, если ты посмеешь причинить мне зло!
- Со многими демонами я с давних пор дружен, - ответил Тристан. - А ад меня выплюнул и сказал, чтоб я убирался куда подальше, потому что в аду для меня места нет. Я слишком беспокойный постоялец; так что наказанием ты меня не напугаешь. Единственное, что может меня удержать от убийства - это моя совесть. Так что попытайся воззвать к ней. Вдруг получится?
Усатый снова взвизгнул, когда под остро наточенным лезвием лопнула его кожа, и щека разошлась в странной улыбке.
- Что, - верещал ряженный, - что тебе надо, чертов призрак?! Что ты хочешь знать?!
- Я хочу знать все, - ответил Тристан. - Я очень любопытный.
Он с силой нажал на нож, и вторая щека ряженого расползлась под его оглушительный крик.
- Неужели так больно? - притворно удивился Тристан. - Странно; я сам точил и правил этот нож. Он острый, как бритва. А острое режет не больно. Может, на другом месте попробовать?
- Сумасшедший садист, - выл усатый, мелко суча ногами.
- Когда вы убивали мою жену, - зловеще напомнил Тристан, - вы не сильно заботились о том, чтобы ей не было больно. Даже наоборот. Вы здорово помучили ее. И не подумали о том, кто у нее муж, и что вам за это грозит. Кажется, я стал слишком добрым со временем, и люди позабыли, что меня стоит бояться побольше, чем демонов запертых в аду.
Одним четким, точным ударом Тристан всадил нож ряженому в грудь, высоко, между ключицей и первым ребром, и плененный заревел, как бык, багровея еще больше.
- Вот теперь больно, теперь верю, - сказал Тристан, когда крик раненного перешел в жалкий скулеж. - Так что ты хотел мне рассказать, говоришь?..