Он лихорадочно раскидывал юбки, добираясь до живого, теплого тела Софи, ногтями проводя на ее бедрах чувствительные полосы, и она не выдержала. С криком она притянула к себе Тристана, обхватив его за шею, впилась в его губы поцелуем, жаждая получить ту изощренную ласку и блаженство, что видела в своем видении.
На краткое мгновение Тристан замер, но ласка была слишком горяча и желанна, слишком соблазнительна, и после мига колебания он ответил на ее сумасшедший обжигающий поцелуй, полный безумия.
Его руки ласкали ее бедра, ее раскрытое перед ним лоно, пальцы безжалостно погружались в обе ее дырочки, и Софи кричала, ощущая себя всецело принадлежащей инквизитору. Он мог брать и терзать ее так, как ему вздумалось бы, и каждое его проникновение она приняла бы как величайшее наслаждение.
- Нет, - вдруг произнес он, отстраняясь от женщины. Его ладонь лежала на груди Софи, которую ласкала и тискала до того, но Тристан остывал после первого всплеска страсти, дрожа и приходя в себя. - Нет, это неправильно. Мы не будем делать этого.
Он отпустил ее бедра, словно с сожалением. Его мокрые пальцы пахли ее соком желания, женщина хотела его, в том он мог поклясться, но это была не та женщина, о которой он грезил.
Глава 3
Софи, тяжело дыша, наскоро привела в порядок одежду, отряхнула и оправила юбки. Щеки ее пылали; отчего-то она почувствовала себя обманутой.
«Она принимала меня любым», - сказал инквизитор.
Дыша страстью, живя ею, он ранил сердце Софи своим огнем, и она позволила себе быть откровенной, позволила себе неудержимый порыв. Она потянулась к Тристану всей своей душой, тоже приняла его таким, каков он был в ту минуту - фанатичным, жестоким, безумным и страшным от запаха крови. Она пожелала его, впервые в жизни пожелала мужчину до головокружения, до грешного безумия. Но он не понял этого - или, что еще хуже, понял, но не принял порыва ее души.
Не принял…
Не та женщина, что волновала его воображение!
И это после трех лет вдовства!
…Интересно, были ли женщины у инквизитора? Или он все еще хранит верность той, ушедшей, никак не смирившись с ее смертью и отрицая ее?
- Почему? - с вызовом в голосе произнесла Софи, стягивая на груди порванную блузу.
Инквизитор кинул на нее взгляд алых горящих глаз искоса, и она его выдержала, не отвела своего взгляда.
- Вы желали бы продолжения? - насмешливо произнес он. - Так извольте, я готов. Если вам холодно и одиноко этой ночью, я всегда готов утешить и согреть любую хорошенькую женщину. Насчет этого я не хотел бы, чтобы у вас оставались сомнения. Я не пуританин и не ханжа. Никогда не отличался… гхм… сдержанностью. И потереться животом о чужой мягкий животик было бы весьма неплохо.
- О, благодарю, не стоит напрягаться! - раздраженно ответила Софи. - Добывайте огонь трением где-нибудь в другом месте! Я подумала, вам это действительно нужно, и не банальный грех, а…
- А что?
- Не важно. Но ваших одолжений мне не нужно!
- Вот поэтому и нет, - произнес инквизитор особым стервозным голосом.- Вы же все понимаете сами. Вы… хорошая девочка. Хорошие девочки всегда все портят своей излишней серьезностью. Они сразу хотят отношений, любви и замуж. Вы замужем - значит, третий пункт отпадает сразу. Но и любви я вам дать не могу. Ангелы, - инквизитор помедлил, словно припоминая что-то, - даже падшие, даже карающие - они не должны принадлежать никому. Такие отношения приносят только боль и смерть.
- О, не надо этих пафосных речей! - со смехом воскликнула Софи. - Я всего лишь… словом, не важно. Но вы навыдумывали себе много того, о чем я даже не помышляла! Ничего себе, самомнение! Вы не праздничный сладкий пирог, чтобы каждая хотела от вас откусить!
- Мне все больше и больше нравится ваша фантазия! В какое место вы желали бы укусить?
Глаза инквизитора вспыхнули насмешливым огоньком, и Софи покраснела, припоминая его, обнаженного, белого, как взбитые сливки в дорогом пирожном.
- Ни в какое! - выкрикнула она сердито. - Что за сальные пошлости!
- Но вы хотели пригласить меня в свою постель, - с нарастающим интересом продолжил он. - Неужто не страшно?
Он улыбнулся хищно, ноздри его дрогнули, как у хищного животного, учуявшего жертву.