- Вдруг я безжалостен в постели и люблю причинять боль, - прошептал он, наступая на женщину, окутывая ее своей тяжелой, напряженной аурой. - Вдруг я люблю сечь розгами своих любовниц и насиловать их?..
- О, не надо лжи! - воскликнула раздраженно Софи. - Я знаю, каков вы в постели - вы нежный, внимательный и ласковый любовник! Но чтобы ваш грозный имидж не пострадал, я никому об этом не скажу! Рычите себе на людей дальше и запугивайте их грозными взглядами, я никому не скажу, что вы любите нежно целоваться!
С громовым звоном и грохотом упал таз, ссорящиеся обернулись и увидели Густава, вытаращившего глаза и раскрывшего рот, от удивления упустившего вышеупомянутый таз с водой.
- Что уставился! - рыкнула Софи.
- Вы, - пробормотал Густав, указывая трясущимся пальцем то на Софи, то на Тристана. - Вы… вы…
- Мадам посетило интересное видение, касающееся моей личной жизни, - вежливо пояснил инквизитор. - Не более того. Я мадам и пальцем не тронул.
- Вообще-то, тронул, - осторожно напомнил Густав, явно страшась нарваться на гнев инквизитора. Но тот внезапно рассмеялся, прищурил алые глаза и осмотрел долговязого мальчишку.
- А у тебя храброе сердце, - заметил он.
Густав невпопад поклонился, нескладно прижимая руки к груди.
- Как скажете, ваша милость.
Тристан снова глянул на пылающую гневом Софи и с преувеличенной вежливостью произнес:
- Могу я получить завтрак?
- Разумеется! - едко ответила она. - Что предпочитаете с утра? Выдавленные глаза грешников? Отрезанные уши некромантов?
- Будете так шутить - закажу, - пригрозил Тристан спокойно. - И попробуйте не выполнить.
- Густав, что стоишь столбом! - выкрикнула Софи. Ей просто необходимо было прикрикнуть на кого-то, чтобы вернуть себе хоть каплю уверенности. - Собери тут воду! Скоро посетители придут, постояльцы к завтраку спустятся!
- Конечно, - поддакнул ей Густав. Но у самого так и бегали хитрющие глаза и оттопыренные уши горели от предвкушения чего-то опасного и интересного.
Едва шаг рассерженной Софи смолкли на лестнице, как инквизитор, по-свойски обняв парнишку за плечи, очень проникновенно и даже просяще произнес:
- А скажи-ка мне, храбрый юноша, что там ты упоминал про оборотней? Все части головоломки у меня сходятся, вот только оборотни никак не вписываются в общую картину. Ты ведь оборотень, мой друг?
Эти сказанные добрым слова подействовали на мальчишку словно удар тяжелым молотом по голове. Тощие колени его под короткими штанишками подкосились, длинное лицо вытянулось еще больше, вся кровь отлила от щек и Густав стал бледным, как полотно.
- Откуда вы… - пробормотал он испуганно, еле живой от ужаса. Тристан снова покровительственно похлопал его по плечу. - Не говорите никому! Всеми святыми заклинаю - никому! Не то мне!..
- Ну, ну, - ободрил он насмерть перепуганного мальчишку. - Я же не Патрик ваш. Я сразу понял, что ты оборотень. От тебя псиной пахнет. Ну, и некоторые особенности строения черепа, суставов… Да не трясись ты так. Я не вижу в этом ничего дурного и предосудительного. Оборотень - значит, оборотень. Лишь бы человек был хороший. А мне что-то подсказывает, что ты хороший человек. И очень храбрый, если много чего знаешь об этих мерзавцах.
Краска медленно возвращалась на щеки мальчишки. Тот с облегчением вздохнул и отер взмокший лоб под черной ровной челкой.
- Ну, рассказывай, - проговорил инквизитор. - Ты пытался спасти одну из жертв Пожирателей?
- Откуда вы… - мальчишка уставился на Тристана с почти благоговейным ужасом.
- Я видел на них амулеты, отпугивающие оборотней, запрятанные под этими их развевающимися тряпками, - ответил инквизитор. - Очевидно же, что оборотни на них нападали, и Пожиратели их боятся. Так ты будешь уже говорить, или мне самому придется гадать?
- Да нечего рассказывать, - затараторил Густав. - Ну, была у нас девчонка такая, Мария. Нравилась она мне. Провожал я ее по вечерам, чтобы не случилось ничего…
- Но оно случилось.
-Да. Пожиратели пришли за ней…
- …И погнали по городу пару напуганных детей, - задумчиво произнес инквизитор. - Сердца у них нет.
Густав кивнул и сделался серьезным.
- Они не хотели меня, они хотели ее.
- И тогда ты перекинулся.
- Да, - Густав снова густо покраснел. - Я перекинулся, и их лошади почему-то меня напугались. Пару раз гавкнуть было достаточно, чтобы они взбесились, перестали слушаться седоков, и Мария успела удрать.