Она же была такова.
Как-то, летя на маленьком полу-пассажирском самолете в Казахстан, чуть ли не на «Як-40», Слава стал весело перемигиваться и переглядываться с шаловливой и шустрой стюардессой, девушкой весьма привлекательной, кажется, Жанной по имени.
Самолет этот имел в проходе багажное отделение, наполовину заполненное мешками с луковицами тюльпанов - экипаж подрабатывал на какого-то «бая». За этим отделением, прикрытым от прохода кожаным пологом на молнии, был крошечный буфет и туалет без замка - уединиться было негде. Слава вздыхал и подмигивал Жанне, жалея, что случая не будет. А случай, возьми, да и подвернись.
Внезапно в салоне самолета погас свет. Дело было ночью, какие-то лампочки горели, но еле-еле. Стало темно, и потянуло на приключения.
Слава оглянулся, ища, где же Жанна - она уже стояла рядом.
- Тише! Иди за мной! - шепнула она ему.
Он встал и, думая только одно: «Господи, неужели получится? Но как? Где?», пошел за ней. Они подошли к пологу, Жанна расстегнула молнию, Слава все понял и полез на мешки с луковицами. Жанна залезла следом и закрыла проход.
Тот из вас, кому доводилось летать на маленьких самолетах, знает, как их часто и нещадно «кидает» в воздушные «ямы». А в тот раз еще и погода была дрянь, и настроение у пилотов тоже.
Слава едва перемолвился с Жанной на ушко о том, о сем, как самолет рухнул в «яму», и Жанна отъехала от него куда-то за мешки. Но любовь способна преодолевать трудности.
Молодые люди, барахтаясь в мешках, с трудом воссоединились и решили действовать быстрее.
Жанна была готова, Слава тоже.
Он уже осторожно входил в «калитку счастья», как самолет опять сильно бросило в сторону и вниз, и Жанна, как он сам потом говорил, «сорвалась».
Разговаривать громко они не решались, по проходу то и дело в туалет бегали пассажиры, и поэтому молча ворочались в мешках, ища друг друга на ощупь.
В это же время второй пилот прошел в «хвост» самолета к буфету. Недоумевая, где Жанна, он открыл маленький лючок в боку багажного отделения и стал рукой искать припрятанную там бутылочку пива. Искал наугад, делая известные хватательные движения.
Вдруг рука его поймала некий теплый и продолговатый предмет похожий на горлышко от бутылки. «Что бы это такое могло быть?» - подумал второй пилот, с силой потянув заинтересовавший его предмет на себя, и тут же услышал из-за полога вкрадчивое: «Держи крепче! Он твой!»
- Это что еще за хрень! - воскликнул второй пилот. Он вообще был зол без пива, а тут, наконец, нащупал и отгадку «горлышка».
Он вскочил, свирепо расстегнул молнию и полез на луковицы, желая разобраться, что за шутник у него в самолете.
Слава, услышав гневный мужской возглас и звук раскрываемой «молнии», решил сматываться - Жанна барахталась где-то недосягаемо далеко в мешках, «ее», как он думал, рука «его» почему-то отпустила - и он потихоньку выскользнул в оставленную пилотом щель.
Спустя двадцать минут, когда он уже давно сидел в своем кресле, мимо прошла Жанна. Она склонилась к нему и ласково шепнула: «Молодец. Было просто кайфово!»
Самолет уже шел на посадку.
...
- Все? - спросил несколько озадаченно батюшка.
- Это только вступление, - горько сообщил Слава.
И «отчет о проделанной работе» продолжился.
Из могилы показалась Шурина голова. Она улыбалась.
- Знаешь ли, что я сейчас вспомнил?
- Нет, а что?
- Историю с актером Алмазовым. Помнишь?
- А напомни.
Актер Сильвестр Алмазов был занят в труппе небольшого провинциального театра. Как-то к ним в городок приехал режиссер - сухая и истеричная женщина, помешанная на зарубежных авторах. Приехала, чтобы ставить спектакль.
Спектакль сложный, костюмированный, перегруженный спец эффектами и музыкой.
Алмазов играл в нем бога Аполлона. Он выходил в начале первого действия и произносил текст:
- О, род людской,
глумящийся в разврате!
И так далее.
Далее по ходу действия появлялся актер Петрович, изображающий уставшего от жизни философа, и произносил:
- Кому-то - бог, а мне - крючок для шляпы!
И небрежно вешал кепи на руку Аполлона, становившегося в этот момент статуей.
В вечер премьеры все нервничали.
Режиссер, уже не знающая, как и чем вдохнуть гениальность в замордованных актерах, злобно прогуливалась за кулисами.
Прозвучал второй звонок.
Алмазов в костюме Аполлона - легком лавровом венке на голове и таком же на бедрах - переминался возле занавеса, готового взлететь.
Режиссер подошла.
- Алмазов, милый, соберитесь же, будьте мужчиной, будьте богом! Что вы за размазня! Вы же Аполлон! Мечта женщин! Любая готова сказать вам - возьми меня, я твоя! А вы?