— Принцессы Милеа больше нет, — устало сказал Боалу, но, увидев, как исказилось горем морщинистое лицо старого друга, поспешно сжал плечо Нулоки. — Нет, друг мой, нет, она жива, — хрипло проговорил он, — хотя для нас все равно что мертва. Я лишил ее наследства.
С этими словами король перешагнул порог, а Нулоки, потрясенный, как никогда в жизни, все же сохранил присутствие духа и привычно захлопнул за ним дверь. Вслед за королем он прошел длинными коридорами и бесконечными залами. Войдя в свой кабинет, Боалу тяжело опустился в любимое кресло. Он побледнел, осунулся, и его царственное лицо было искажено отчаянием.
— Ты был на Аоху? — осторожно спросил Нулоки, решив узнать все подробности.
Не спрашивая дозволения, он налил королю и себе две порции крепкого травяного ликера и поставил стакан перед другом, а потом сам, отхлебнув глоток, сел напротив на диван.
Боалу кивнул.
— Она была там с этим проклятым ботаником, — сказал он.
Нулоки вопросительно вскинул седые брови, и король вкратце рассказал ему о визите в «Мир орхидей» и о том, как Милеа с первого взгляда влюбилась в главного ботаника этой фирмы. Дворецкого этот рассказ не застал врасплох — он и сам уже заметил, что в последние дни девушка не ходила, а летала, сияя от счастья. Что же еще могло быть этому причиной, если не любовь?
— Затем кто-то сфотографировал их вместе на Аоху, — устало продолжал король. Исповедоваться дворецкому было для него так же естественно, как дышать.
— И ты отправился туда, чтобы вернуть ее?
— Да.
— А она не захотела?
— Не захотела. И я сказал, что она потеряет все, если не вернется со мной, что я лишу ее наследства и титула.
Нулоки лишь вздохнул.
— И тогда Милеа выбрала этого человека, О’Рили? — Это был не столько вопрос, сколько утверждение.
— Да.
Старый слуга медленно покачал головой.
— И тебя это удивляет? — грубовато осведомился он, но в голосе его прозвучал мягкий укор, какой могут позволить себе только очень близкие и давние друзья.
— Разумеется удивляет! — отрезал Боалу. — Милеа рождена была, чтобы стать королевой. Тебе это хорошо известно, и ей тоже. Всю свою жизнь она готовилась к тому, чтобы исполнить этот долг. Всю свою жизнь, Нулоки! Как могла она так быстро измениться! Они и знакомы всего-то три дня!
Нулоки сурово насупил брови.
— Все из-за этого ублюдка! — пробормотал он.
— Да, я тоже так думаю, — кивнул король. — Как видно, этот О’Рили оказался хитрее, чем я…
— Я говорю не о возлюбленном принцессы, — с беспощадной прямотой перебил его Нулоки, — а о нем. — Он указал кивком на восточное крыло дворца, где находились комнаты принца Нолахо. — Об этом щенке.
Боалу воззрился на друга с неподдельным изумлением.
— Нолахо? Да как ты смеешь так говорить о принце?
Нулоки мрачно усмехнулся.
— Запросто, — мягко сказал он. — Милеа его ненавидит, а это, если хочешь знать, говорит о том, что она умеет разбираться в людях. Ты же по-прежнему хочешь, чтобы она вышла за него замуж, а потом удивишься, когда все полетит кувырком.
Боалу открыл было рот, собираясь что-то сказать, но тут же захлопнул его. Сейчас он не хотел ввязываться в спор, потому что в глубине души страшился того, что может услышать от старого друга. Помолчав мгновение, король устало провел ладонью по лицу.
— Пожалуй, мне лучше рассказать обо всем Нолахо. Бедный мальчик! Это будет для него таким ударом.
— Еще бы, — сухо подтвердил Нулоки. — Он же теряет целое состояние.
— Нулоки! — сурово одернул дворецкого король, решив, что это уже слишком. — У Нолахо есть хорошая должность, а вскоре он унаследует землю своего отца. Ему не нужны деньги Милеа.
В ответ старый дворецкий лишь непочтительно хмыкнул, глядя, как старинный друг с надменным видом покидает комнату.
Старый осел! Он одним глотком осушил стакан и не без труда поднялся на ноги. Хорошо хоть принцессе не занимать здравого смысла!
Может быть, на это уйдет не одна неделя, но в конце концов они с Милеа сумеют как-то уломать упрямца. Когда король соскучится по любимой внучке, а смазливый нахлебник Нолахо уберется вон из дворца, Нулоки устроит встречу принцессы и короля.
Это будет нелегко, ведь оба они горды и вспыльчивы, но все же…
Комната покачнулась вокруг Нолахо. Сам того не зная, он так побледнел, что его смуглая кожа обрела болезненный желтоватый оттенок.
— Мальчик мой! — с тревогой проговорил Боалу, пододвигая ему кресло. — Присядь.