ГЛАВА 22. ЛОВУШКА ДЛЯ ЛУНЫ
***
Меня окружает пустота — нематериальная, сжимающаяся пустота, похожая на шар сгущающегося воздуха, готового поглотить и раздавить. Пустота, родившаяся внутри в тот момент, когда я ступила за порог квартиры Теня-Ужаса, этого странного, чужого и жестокого незнакомца, которого, как когда-то казалось, я любила.
Но любовь прошла, остался лишь страх, воспоминания о боли и горькое осознание того, что выбора у меня нет.
Мне кажется, что я теряю контроль. Что моя жизнь, привычная и понятная, разрушилась в один миг, в одну секунду, когда Последнее Желание петлей затянулось на руке. И вот она я, незнакомка, незваная гостья на чужом балу, в струящемся алом платье, и не только маска скрывает мое лицо.
Я сама себя не узнаю.
— Ты красавица, — произносит Охотник тихо и вкрадчиво, и я поднимаю на него глаза, удивленная, потому что, казалось бы, он не должен ничего понимать в человеческой красоте.
Иллюзорные пальцы демона касаются кончиков моих распущенных волос, и улыбка на его губах влечет, манит туда, где исчезают последние капли контроля.
— Красавица? — в моем голосе горечь, столь неуместная среди улыбок и смеха. — В чужом образе, притворяющаяся не той, кто я есть… Да, наверное, — скольжу рукой по расшитому лифу платья, — наверное, я красавица. Но это не я.
Отстраняюсь от демона, не совсем понимая, откуда же внутри столько злости.
— Я убийца, Охотник. И я здесь только чтобы убить. Не вижу в этом ничего красивого.
— Ты же знаешь, искорка, я смотрю глубже, — качает головой он. — Там, под этим вынужденным, навязанным образом, настоящая ты. И для меня ты всегда светишься. Для меня ты всегда красавица.
Я отвожу взгляд, не зная, что ответить. Чем ответить. Что-то внутри меня рвется к Охотнику, тянется, что-то первобытно-голодное и жаждущее — тепла его объятий, спокойной и уверенной силы. Но сейчас не время.
Сейчас время не для нас.
Мы среди пестрой, богато разодетой толпы — чужие, лишние. Переизбрание Правителя никогда не касалось нас — девочки из трущоб и демона из другого мира. Может, поэтому мне так неуютно, может, поэтому внутри поднимается волна возмущения: молча смотреть, как власть имущие развлекаются на костях власти неимущих, слишком трудно. Хочется воскликнуть: “А где же все то, что вы обещали нам? Где же защита, безопасность? Почему купол света над городом погас, почему демонические твари бродят по нашим улочкам? Почему наши соседи, друзья, близкие оказались в рядах ваших безвольных марионеток-стражей? Почему мы погибаем день за днем, чтобы вы могли вот так развлекаться, смеяться, бахвалиться красивыми платьями и дорогими украшениями, вновь избирая того, кто ведет наш город к краху?”
Оркестр играет веселую музыку, скользят по начищенному до блеска паркету танцующие пары, работники в одинаковых одеждах разносят разлитую по высоким бокалам легкую травяную настойку. Танцы, пустые разговоры — и все перед молчаливо застывшими гвардейцами.
Бросаю взгляд украдкой на одного из таких стражей — на пустые глаза, задурманенные магией. Развеются ли чары, когда я отсеку тоненькую энергетическую нить, привязывающую его к Правителю? Обретет ли он разум, увидит ли истинное лицо своего господина?
Смогу ли я его спасти? Смогу ли спасти их всех?
— Подаришь мне танец, искорка? — Протянутая рука и какая-то особенная, игривая улыбка на губах демона дополняют неожиданный вопрос.
И я теряюсь.
Я не умею танцевать. Девчонка из бедного квартала, равнинная ведьма, которая столько лет провела в странствиях… Мои мысли всегда занимало лишь выживание, лишь то, что было необходимо здесь и сейчас.
Здесь и сейчас нужно затаиться, дождаться появления Правителя. А потом исполнить Последнее Желание, дать шанс пограничникам и городским магам, спасти сестру, гвардейцев, город. Отпустить призрак Теня, изгнать последние капли странных и неправильных чувств из своего сердца.
— Так ты привлечешь меньше внимания, — шепчет мне на ухо демон, увлекая за собой.
Горячая ладонь властно ложится мне на талию. Охотник ведет уверенно — придерживая, направляя, не давая оступиться или ошибиться. Я чувствую жар его рук, спокойную силу его тела и постепенно расслабляюсь, отдаваясь танцу, отдаваясь моменту.
Музыка, прежде раздражавшая, теперь опьяняет. Кажется, будто во всем мире остались лишь мы — парадная зала вокруг кажется лишь фоном, а другие пары — призрачными тенями.
— Откуда ты знаешь? — приглушенно спрашиваю я, склоняясь к лицу Охотника.
— На балах всегда танцуют. Даже если мысли заняты другим.