“Надень браслет на руку моего убийцы, отметь его, и Последнее Желание уйдет, как страшный сон. Исчезнет”, — звучат в голове слова призрака.
Единым порывом, ускоренным магией, я срываю с руки серебряный браслет и перехватываю окровавленное запястье ведьмы. Торжество в ее глазах сменяется ужасом.
Всего одно движение — и я стану свободной. Избавлюсь от Последнего Желания, от Безмолвного Ужаса, от его лживых обещаний и неоспоримых приказов. Но черная тьма материализуется передо мной, и губы Охотника складываются в одно короткое слово:
— Нет.
Колдуны, пограничники и проповедники все говорят одно — демоны лживы. Демоны не знают верности, не знают сочувствия. Они лишь используют нас, чтобы приходить в наш мир, дышать нашим воздухом, разрушать наш хрупкий разум ради воплощения темных демонических целей.
Но разве люди не лгут? Разве люди не предают, не используют, не убивают? И не лгал ли Безмолвный Ужас, когда назвался пограничником Тенем? Не ложью ли было практически все, что слетало с его губ?
Я перевожу взгляд на шипастую руку ведьмы и понимаю.
Кровь.
Кровь должна была быть на полу квартиры Теня. Кровь должна была брызнуть, когда демоническая лапа Огнии пронзила еще живую плоть, убивая без магии. Но крови не было, потому что Безмолвный Ужас, точнее его тело, никогда не было живым.
Теперь и слова Охотника обретают новый смысл. Демон-беглец, его странная связь с Черной бандой, необычные, почти невероятные способности легендарного колдуна-убийцы и отсутствие у него тотемной магии. Какая, наверное, горькая ирония, когда та, кого привязываешь Последним Желанием ради мести, призывает из другого мира самого злейшего врага!
Я останавливаюсь. Черная с красным нить Последнего Желания жжет кожу, приказ вместе с кровью пульсирует в ушах. Но я не могу, не могу пойти на поводу у лжеца.
Ударом человеческой руки Огния выбивает браслет, и он катится, звеня, в противоположный конец зала, прямо к ногам ворвавшейся внутрь пестрой толпы. Пограничники, ярмарочные маги, горожане. Капитан Сумрак, Бриз, Бряк…
Расклад меняется в один момент. Висельник, трансформируясь на ходу, бросается на ведьму, и вот уже две твари, сцепившись в клубок, катятся по полу. Маги и пограничники разоружают гвардейцев, совершенно беспомощных без направляющих приказов ведьмы.
Можно выдохнуть.
Я с трудом поднимаюсь на ноги. Охотник рядом со мной, протягивает руку, помогая подняться.
— Ужас, — выдыхаю я. — Ужас — твой беглец.
Но ответа уже не слышу. Мой взгляд падает на Бриз, застывшую у входа, на колдовской обруч на ее шее, сияющий холодным белым светом. Моей магией — и не моей.
Медленно, словно зачарованно, сестра наклоняется и поднимает серебряный браслет, выбитый из моей руки и откатившийся к ее ногам.
— Ужас контролирует ее!
Эхо призрачного смеха отдается в голове.
— Помоги, — шепчу я, сжимая ладонь Охотника.
Он понимает без лишних слов. Мгновение, и его иллюзорное тело тает, распадаясь клочками темноты, и тьма устремляется к Бриз — только чтобы замереть в нескольких шагах, словно бы встретив невидимый заслон. Бряка, кинувшегося за демоном, тоже отбрасывает прочь, и демоненку остается лишь отчаянно верещать, пытаясь хоть как-то отрезвить Бриз.
Она не слышит.
На подгибающихся ногах я устремляюсь к ней, но медленно, слишком медленно.
— Держи-ка ее, — чужим ровным голосом произносит Бриз.
Сцепившиеся люди-твари замирают у ее ног, и верхняя тварь, частично трансформируясь, оборачивается Висельником — Висельником со светящейся магической татуировкой на спине. Не могу сдержать горький смешок — срезал кожу по-живому, содрал, а все равно не освободился. Потому что подумать не мог, что недоверчивая девчонка-сомнамбула может действовать по чей-то указке, а пара лишних завитков в узоре татуировки снова сделают его рабом.
Дерзкое решение — контролировать бессознательных. Но Бриз у Безмолвного Ужаса едва ли была первой. Или последней.
— Бриз, стой! — кричу я.
Не успеваю. Конечно. Не успеваю.
Висельник подчиняется, прижимая извивающуюся ведьму к полу.
Между нами всего пара шагов — мне не хватает всего пары шагов.
Металлический щелчок замыкающегося браслета кажется оглушительным.
Я кожей чувствую, как уходит, растворяется на руке жгучая метка Последнего Желания. Запястье Огнии уменьшается на глазах — через несколько мгновений ведьма вновь становится светловолосой красавицей, едва прикрытой обрывками одежды. Она делает глубокий вдох и открывает глаза.