Безумие. Но сейчас только это и остается — предпринять последнюю отчаянную попытку.
Прости, сестренка, на этот раз мне придется уйти слишком далеко.
Я на мгновение прикрываю глаза и делаю глубокий вдох. В темноте за сомкнутыми веками почти не страшно — наоборот, спокойно. Так и не открывая глаз, я произношу тихо, но отчетливо, зная, что Охотник обязательно меня услышит:
— Я отпускаю тебя.
Мысленно тянусь к тонкой серебристой нити, связывающей нас. Чувствую, как напрягается мой демон, чувствую его тревогу и сдерживаемый гнев. Он понимает, что я сейчас сделаю.
Связь рвется бесшумно и практически неощутимо. Нет боли, нет приходящей за ней слабости. Просто пропадает такое теплое, такое успокаивающе-уютное ощущение того, что даже в самый темный час я не одна.
Была не одна.
А потом я широко раскрываю глаза — и все плывет, размывается передо мной. Делаю крошечный шажок, и ноги подгибаются. И это не страшно — я ведь знала, что сердце не выдержит, не сможет. Без демонов ведьмы живут недолго, но мне и не нужно жить.
В голубых глазах жены Правителя плещется непонимание и удивление. Черная с красным нить Последнего Желания темнеет на ее предплечье.
Нить моего Последнего Желания.
***
ГЛАВА 23. НОВОЛУНИЕ
***
На кладбище холодно, и это нематериальный, ненастоящий, но очень цепкий холод. Кажется, будто его леденящие щупальца пробираются в самую душу, чтобы развернуться там, расцвести среди потемневших надгробий и покосившихся крестов моего личного кладбища людей, которые для меня давно мертвы.
Предавших, ранивших…
— Убивших? — насмешливый голос Безмолвного Ужаса впервые не кажется бесплотным. И я не сразу вспоминаю, что это не он обрел новое тело, нет, это я лишилась своего. И не просто так в гладкой поверхности тонкого льда, сковавшего неглубокие лужи, покрывающие осклизлую землю, отражается низкое хмурое небо, облетевшие деревья и темные могилы, но не отражаюсь я.
Потому что я, Луна, уже мертва.
Если вглядеться, всмотреться в кажущийся тонким стеклом лед, можно увидеть парадную залу, оставшуюся позади. Можно увидеть суетящихся людей возле замершей, безжизненной и пустой оболочки ведьмы Огнии, временного обитателя которой Последнее Желание выдернуло сюда, в межвременье. И мое тело, странно изогнутое, бесчувственное, мертвое…
— Хочешь, угадаю, что ты так жаждала получить ценой собственной жизни? — пограничник-колдун-демон сидит на земле возле могилы, скрестив ноги и засунув руки в рукава старой куртки. Потертой и поношенной, видавшей виды и давно потерянной куртки. — “Отпусти мою сестру”, — пародируя меня, всхлипывает он. — “Освободи мою мелкую бесполезную сестренку”. Так ведь, Лу?
Одним рывком он легко поднимается на ноги, подходит ко мне. Вытягиваю руку вперед, чтобы остановить его, и замираю, осознавая, что это мое тело теперь прозрачное, я теперь просвечиваю хмурым осенним кладбищем.
— Противно, не правда ли, бросать все, чтобы явиться на зов неупокоенного мертвеца? — смотрю ему прямо в глаза, в упор, с вызовом. — И так некстати.
Безмолвный Ужас шагает ближе, подступает почти вплотную, и тонкая корка льда трескается под его тяжелым ботинком, раскалывается, разбивая на мелкие кусочки отражение родного мира.
— Так что тебя упокоит, моя милая Лу? Свобода сестры? Месть? Или, может, правда? — в его голосе насмешка, привычная и едкая. — Так иронично, не находишь? Ты могла создать любую реальность, но зачем-то вернула нас сюда, на это кладбище, на могилу моего прежнего тела. Зачем? Сентиментальность? Или пытаешься понять, как же так незаметно для себя оказалась в ловушке?
— Просто возвращаюсь к истокам, — не так-то легко улыбнуться, будучи призраком. В таком состоянии все получается с трудом — и двигаться, и дышать.
Дышать, впрочем, уже не нужно.
— К истокам, — передразнивает Безмолвный Ужас. — Не слишком ли громкие слова для необразованной девочки из бедного квартала?
— Ну почему же необразованная? Начальное образование у меня есть. И я, как ты говоришь, девочка из бедного квартала, сумела тебя раскусить.
Ужас смеется.
— Ой ли? Раскусила она. Поняла, что я не пограничник Тень, и прибежала плакать и обвинять. И вот сейчас тоже. Ну-ка, скажи, слезы будут? Ведь я, — он наклоняется к моему лицу, — демон.
— Изгнанный демон.
— А вот это уже не твоего ума дело, ведьма. Ты и без того слишком много времени потратила, раскапывая старые могилы и гоняясь за миражами, вместо того, чтобы искать моего убийцу. Лучше вспомни, сколько раз ты чуть не погибла по собственной глупости. Признаться, я даже жалел, что посчитал именно тебя достойной противницей Огнии. А ведь могла бы, могла… И понять чуть раньше, и не замереть в самый последний момент.