— А ты мог бы и подсказать, — огрызаюсь я. — Хотя, знаешь, хорошо, что ты этого не сделал. Хорошо, что дал мне время понять, кто же здесь злодей, а кто жертва. Ведь не всегда наличие трупа означает, что тот, кто убил, виновен. Иногда это самозащита.
— Самозащита, — кривится Безмолвный Ужас. — А когда тебя чуть тварь на кладбище не сожрала, ты как-то не очень спешила понять того, кто ее натравил. И о мертвых ведьмах на ярмарке пару раз печально вздохнула. И сестра твоя, Бриз. Ну, как тебе такая самозащита? Уничтожать всех, кто хоть как-то соприкоснулся с моей энергией, только чтобы найти и оборвать одну ниточку, ту самую, что тогда держала меня в этом мире. Да и вообще, вспомни-ка, как ненавидела Правителя за бесчеловечность. Ему, точнее ей, не было жаль горожан, отдавших концы на площади. И где же праведный гнев? Поверь, Принцесса, поступки Огнии были далеки от самозащиты. Я появился в этом городе намного позже, чем она начала свою игру.
— Но именно ты решил собрать плоды ее трудов.
— И поплатился за это. Погиб — трагично и печально.
— Еще бы! Мало кому понравится, когда его пытаются подчинить.
— Конечно. Уже кому, как не нам с тобой, Лилит, этого не понимать.
— Не заговаривай мне зубы, демон. Ты использовал меня с самого начала, играл мной, крутил, как марионеткой, в своей игре против всех. Против Огнии, против Черной банды, против всего мира — нашего и твоего собственного.
— Но и ты была не против, чтобы тобой поиграли, — негромко замечает он. — Не против поиграть в жертвенную любовь.
— Сейчас уже нет.
— А как же наша удивительная безграничная близость, — смеется он. — Разве не этого ты когда-то хотела?
— Не с тобой.
— Когда-то — со мной, Принцесса.
Он смотрит на меня в упор, с прищуром, смотрит так, словно бы видит насквозь, и на мгновение мне становится не по себе. На мгновение я забываю, зачем позвала его сюда, зачем приказала ему явиться, отдав за право этого приказа собственную жизнь.
— Хочешь, я позволю тебе жить? — наклоняясь к моему лицу, почти шепотом предлагает демон-колдун. — Хочешь, освобожу твою сестру, отпущу ее. А тебе предложу место рядом со мной, место моей королевы. Хочешь? Желаешь этого?
Его глаза так близко, что я вижу каждую черточку, каждое пятнышко на радужке. Непроглядно-черная демоническая тьма плещется в темных точках его зрачков, напоминая о другой тьме, полной спокойной и уверенной силы. Тьме в глазах Охотника.
А у него, Ужаса, тьма в глазах совсем иная. Лживая, беспокойная. Сейчас нас вновь связывает тонкая ниточка Последнего Желания, теперь уже моего, и через эту связь я чувствую отголоски его тревоги. И раздражение.
Я отнимаю время, которое он предпочел бы потратить на другое. На месть — Черной банде, так долго державшей его на поводке как ручную зверушку, Охотнику, не первый год преследовавшему его, Демоническому Королю. Королю — особенно, ведь это Король приговорил его к долгой и мучительной вечности в демонической тюрьме, от которой он бежал, позволяя завесе разодрать собственную сущность на множество жалких клочков. Озлобленных жалких клочков.
А он не был виноват. Он лишь послушал неправильных демонов — других, сильных, хитрых. Королевский Стратег внушал ему ядовитые мысли, а тонкие губы Королевской Фаворитки обещали счастье и власть. Надо было лишь бросить вызов — выступить против Короля. И многие демоны поддержали бы его, да, те самые демоны, которые после молчаливо следили, как его скрутили и распяли.
Не лучше них был и колдун, который обещал ему силу и волю. Тот, что ждал его по другую сторону завесы, равнодушный и сильный — колдун, набивший контролирующую татуировку на его новом теле, подчинивший его, сделавший послушным убийцей. Колдун, запрещавший даже говорить. О, Безмолвный Ужас ненавидел Черного Пепла едва ли не сильнее подчиненной меня и мечтал вырваться, отомстить. Сменить тело на чистое, лишенное управляющих меток, освободиться.
Ужас отталкивает меня. Ментальный толчок — сильный, болезненный. Меня отбрасывает назад, к призрачным могилам, и железистый привкус крови во рту почти реален. И отрезвляет.
Мне не нужно его понимать. Не нужно вновь попадаться на ту же уловку, вновь загонять себя в ту же ловушку. Сочувствие, чувства — этот демон использует их мастерски, искажая и извращая все, до чего только может дотянуться. Из понимания рождается любовь, а любовь — это страшное оружие в руках таких, как он.