Это ведь игра. Подпустить поближе, будто случайно, раскрыться, словно бы вынуждено, показать что-то болезненное, острое, выворачивающее душу. Зацепить.
Когда-то я бы поддалась. Когда не знала, не помнила, что такое любовь, близость. Лишенная семьи, друзей, поддержки, я была готова тянуться к любому, кто обещал хоть каплю душевного тепла. Ужас ловко провел меня дорожкой влюбленной глупышки, не понимающей, что ей играют.
И вот сейчас…
— Я желаю, чтобы ты навсегда вернулся в свой мир, — мой голос звучит ровно, уверенно. — Тебе давно пора домой.
Смотрю, как черная с красным петля захлестывает его шею призрачной удавкой. Но Безмолвный Ужас улыбается — он уверен в своей силе, уверен, что не может проиграть, когда до победы остался лишь шаг.
— Это невыгодное желание, Принцесса, — напоминает он. — Нельзя желать того, чего другой отчаянно не хочет. Ты же помнишь, что будет, если я откажусь?
— Твоя воля против моей.
— Ой ли? Глупышка! Почему же ты не могла просто довериться мне? Это ведь из-за сестры, да? Я бы отпустил ее, обязательно отпустил. Ну же, моя маленькая Принцесса, разве я тебе когда-нибудь лгал?
— Всегда.
Демон-колдун хмурится. Я чувствую тревогу, чувствую слабость. Что-то внутри него, терпко-гнилое, жаждет уничтожить меня — ведьму, ставшую такой важной для Королевского Охотника.
— Твоя воля, Луна? А есть ли у тебя она? — его голос меняется, теряет вкрадчивость. — Вспомни, как легко, как просто ты готова была пойти на убийство собственного отца. А почему? Он разрушил тебя. Расколол.
— Убирайся!
Безмолвный Ужас подходит ближе, медленно, неумолимо. Что-то трескается в том образе, к которому я привыкла, что-то меняется. Он словно бы сбросил маску, перестал притворяться, позволил злой сущности вырваться наружу.
— Ты, крысеныш, не имеешь воли. Ты всю жизнь искала того, кто показал бы твое истинное место.
Образы прошлого, потерянного и забытого года, возникают перед глазами. Вот Черный Пепел, смеясь, поднимает за волосы мою голову, и вот я тянусь к нему, влюбленная и покорная. Еще не Лилит, нет, слабое, никчемное существо.
— Разбитая и жалкая, — голос Ужаса плывет надо мной, обретая звучность. Сейчас он как Правитель, а я…
Я словно бы вновь сжимаюсь в комочек, прячусь под продавленной лежанкой. И даже дышать боюсь.
Легкие жжет от недостатка воздуха.
Меня окружает темнота. Нет, темнота поглощает меня, побеждает. И образы прошлого, горького прошлого, один за другим окружают меня.
Жалкая, слабая, никчемная, ненужная…
Они смеются разными голосами — Светлый Человек, Черный Пепел. А потом и другие, мимолетные — одноклассники, злой старый пограничник с нашей улицы, не раз подчеркивавший, что я гнилая, гнилая по крови, по сути, по рождению. И этот смех накрывает удушливой волной, звенит в холодном сыром воздухе.
Ужас возвышается надо мной, крупный, обретший неожиданную силу. А я, маленькая, крошечная, могу лишь скулить от страха у его ног.
— Даже мать тебя продала. Даже мать.
Ма. Ее образ, сияющий и светлый, вдруг возникает рядом со мной.
Сейчас она совсем иная — несломленная, гордая. Сейчас она та женщина, изо всех сил сопротивлявшаяся навязанному привороту, навязанным чувствам. Женщина, вопреки всему сохранившая жизнь своим дочерям и передавшая им удивительный дар — тотемную магию, магию души.
Сейчас я знаю, что не Светлый Человек, злобный и энергетически пустой, дал нам с Бриз внутренний свет. И не он своим примером показал, что бороться надо всегда. Потому что есть за что. Есть семья — по крови и по духу.
Призрачная Ма сжимает мою ладонь.
Свет вырывается наружу.
Безмолвный Ужас шипит, рукой прикрывая глаза.
— Убирайся, — повторяю я. — Исчезни. Ты не принадлежишь нашему миру. Ты никакому миру уже не принадлежишь. Ты отказался от самого себя, разодрал собственную душу в попытке трусливо сбежать от правосудия. И кто ты сейчас? Да никто. Лжец, сам не верящий в свою ложь.
Магия Безмолвного Ужаса выплескивается, накрывает меня с головой. Я чувствую, какая она кусочная и неправильная, краденая, вырванная против воли у ее бывших обладателей. Причудливым, противоестественным образом в ней смешиваются гниль осенних листьев, соленый ветер, свежесть предгрозового воздуха, жар демонического мира и тысячи других запахов и оттенков. Фрагменты силы, взятой взаймы у всех колдунов и ведьм, когда-либо подчиненных Безмолвным Ужасом. Но ни капли его самого. Ничего настоящего.
Волны чужой энергии накатывают и отступают. Их много, но они слишком разные, несочетающиеся и такие слабые по сравнению с моим внутренним светом. Тем, что родился, рос и креп вместе со мной.