Как же много нерешенных вопросов, когда душе хочется лишь одного — покоя и неги в объятиях векового мрака! Остаться с Охотником вдвоем, наедине, и поговорить, наконец, обо всем, что осталось пока невысказанным. Потому что одно дело подсознательно чувствовать, что между нами все серьезно, надолго, может, даже навсегда, а другое — определиться, договориться, как же все в действительности будет. Придется ли мне бывать в его мире? Смогу ли я? Что скажет Бриз, впервые не сдерживающая слез, когда поймет, что Охотник, потусторонний демон, теперь тоже часть моей жизни?
И Правитель… нет, отец. Его тело так и лежит посреди залы, забытое, брошенное. Никто не потрудился накрыть его хотя бы куском ткани, как, например, скрыли от глаз безжизненную оболочку Огнии. Придется ли нам, его ненужным детям, руководить похоронами? И кто теперь займет освободившееся место главы города?
— Ну-ну, подруга, и так сыро, так и вы еще, — вот уж кого не ожидала увидеть, хоть и чувствовала там, в призрачном небытии.
Форма пограничника болтается на Тухле так же, как и его обычные пестрые одежки, да и кривая ухмылка на лице совершенно привычная. Только вот…
— Ты же всегда говорил, что в пекло не полезешь!
Маг демонстративно стряхивает с капюшона запачканной кровью куртки розоватые капельки.
— А здесь, как видишь, не жарко. Зима, между прочим, пришла.
В широком окне парадной залы виден город. Красные крыши и темные стены домов, острые шпили церквей, потускневшее золото на перилах балкончиков. Кружатся мелкие снежинки в холодном воздухе, такие белые в серебристом свете лениво поднимающейся на востоке луны. А дальше — мои родные улочки, тихие и узкие, замершие в ожидании чуда.
И оно приходит. В сгущающихся сумерках ярко вспыхивает защитный купол света, накрывающий весь город.
Наш город. Мой город.
***
ЭПИЛОГ
***
Если бы я не знала, что он абсолютно, совершенно, окончательно и бесповоротно мертв, не остановилась бы, не скользнула задумчиво рукой по темному деревянному надгробию, смахивая снег. И не вздохнула бы с облегчением — опять, снова напоминая себе, что все закончилось.
Капкан захлопнулся, но без меня.
Если бы он был жив, если бы до сих пор был в этом мире, я не смотрела бы так легко в прошлое. Прошлое, которое отчего-то приятно было обрести — как частичку себя. Словно бы потерянный, выдранный когда-то давно кусочек души встал на место, и я вновь стала собой.
Луной, которая сияет в небе.
Опускаюсь на колени, рисуя на снегу кончиками пальцев линию разрыва. Это лишь маленькая привычка, ритуал, и я могла бы обойтись без него, потому что твердо знаю — демон ответит на мой зов и так. Именно мой, нужный демон.
И сейчас я многое могу предложить. Многое хочу разделить. Тихое и теплое счастье, уютно замершее внутри, ему, несомненно, понравится. Воспоминания о страсти, той самой страсти — горячей, острой, вскипевшей в крови за секунды, когда мы, изголодавшись друг по другу, наконец, встретились в прошлый раз. Есть еще и умиротворение, спокойствие, уверенность…
— Любовь? — Охотник еще не до конца материален, но его голос уже звучит в холодном воздухе. Чуть насмешливый, но родной.
— Доверие.
Оборачиваюсь — и тону в вековой тьме, рвущейся из его глаз. Тьме, которой я давно уже не боюсь, а люблю, верю ей. Странно быть ведьмой, существующей в таком союзе со своим демоном, но мне плевать на странности. И на законы мира тоже плевать.
Мне всю жизнь твердили, что невозможно обучить сомнамбулу. Но вот она я, Луна, первая ведьма, взявшаяся раскрыть магию бессознательной и добившаяся успеха. Небольшого, но успеха.
И вот она я, первая ведьма, готовая довериться демону настолько, чтобы пересечь завесу самой, заглянуть, наконец, в тот недоступный темный мир, который с самого детства манил меня. Сделать шаг навстречу неизведанному.
В конце концов, у меня дурная кровь и дурная наследственность. В конце концов, среди далеких предков моей матери была та самая Первая ведьма, рискнувшая открыть банку с чертями. Смелая ведьма, не побоявшаяся перечеркнуть все устои.
Может, и ее ждал по ту сторону завесы бесконечно темный, могущественный и родной демон.
Наши пальцы сплетаются, и демоническая энергия Королевского Охотника чуть покалывает кожу.
— Я скучал, — теплое дыхание щекочет шею.
Раньше я бы рассмеялась, отрицая очевидное, но сейчас лишь тихо улыбаюсь, признавая: