Тем не менее, меня уже пытались убрать. Тухля ли, мой старый добрый друг, натравил на меня тварь и по своей ли воле? Или я и тут тороплюсь с выводами?
Вспоминаю ее, странную тварь, выползшую при свете дня. Глупую и удивительно разумную. Сидящую возле защитного круга совсем как человек. Выжидающую. Метящую в уязвимые, незащищенные ноги.
Я чуть было не попалась в последнюю ловушку и выкрутилась только при помощи демона.
Демона, вызов которого не завершила как надо.
Демона, которого вообще не стоило вызывать.
***
ГЛАВА 4. ГОСПОЖА ЛУНА
***
Я просыпаюсь в относительном полумраке. Свечи, зажженные ночью, до конца прогорели и погасли, оставив на столике лужицы застывшего воска. Но бояться нечего — солнечный свет пробивается сквозь неплотно задернутый полог жилой части шатра и длинными белыми полосками расчерчивает дощатый пол. Я лежу на боку, подтянув колени к груди, накрытая пестрым лоскутным одеялом. На душе удивительно легко и пусто, как будто привычный груз проблем покинул меня вместе с кровью и магической силой. Снаружи доносятся приглушенные голоса: один, хрипловатый и усталый, незнакомый, но второй, с едкими саркастичными нотками, я знаю слишком хорошо.
Тень. Или, вернее, Тень-демон — конечно, не Тень, но и не просто демон. Существо, с которым определенно надо что-то делать.
С тихим стоном я перекатываюсь на спину. Жду, что тут же проснется боль, но вместо этого из-под пестрого одеяла высовывается темная мордочка Бряка, и демоненок, словно подлизываясь, трется о мое плечо.
— Вот только тебя здесь не хватало, — вполголоса возмущаюсь я. — Не звали ж.
Бряк только ухом дергает, не обращая на мое недовольство ни малейшего внимания. Впрочем, как всегда — это своевольное создание что прогонять, что звать бесполезно.
Бряк похож на вытертую плюшевую игрушку — маленький, ушастый, с мягкой на ощупь черной шерсткой и длинными коготками. Не стоит, правда, забывать, что вот эта вроде бы ласковая игрушка запросто отгрызет тебе палец, пока ты будешь сладко спать. А если не повезет, то не только палец — зубы у Бряка острые, а характер пакостный. Был на моей памяти один непонятливый колдун, до которого намеки в форме легких предварительных укусов не доходили… Бедняга!
Понятия не имею, почему Бряк ко мне прибился. На маму-демоницу я не похожа даже рано утром, когда меня разбудили раньше положенного. После череды бессонных ночей я действительно бываю и злая, и страшная, но все-таки не настолько страшная, как настоящая демоническая тварь. У тех густая черная шерсть по всему телу, желто-оранжевые глазищи, клыки и когти, а мне этого добра и даром не надо — меня и так моя наружность устраивает. Может, по меркам демонических тварей абсолютные жутики и могут считаться главными красотками, но мы-то, к счастью, не в мире тварей живем.
Как-то давно знакомые равнинные колдуны отловили одну такую красавицу с выводком детенышей. История зубастой мамаши оборвалась хоть и трагично, но зато быстро, а вот маленьких демонят колдуны решили пытать подручными средствами, вспомнив, верно, свое старое доброе детство и сотни замученных зверюшек. Часов через пять жалобные вопли встали мне поперек горла, и я выбралась из-под теплого одеяла, поругалась со всем уговорившим уже не первый десяток бутылок травяной настойки колдовским сборищем, отобрала последнего живого демоненка и отправилась обратно спать. В теории за ночь выживший демоненок должен был убраться от лагеря куда подальше, оставив пьяных колдунов с носом. Но на практике он нашел другое безопасное место — в ногах у спящей Черной Луны — и до рассвета скалил оттуда зубы бывшим мучителям. Колдунам же перспектива лезть за ним в палатку не улыбалась совсем — не сколько из-за меня, сколько из-за их же бравого предводителя, который по совместительству был истинным хозяином палатки и сладко спал в тот момент рядом со мной. В свое время все умудрились наслушаться баек про Черного Пепла и его изощренные жестокости, а проверять, досужие ли это слухи или нет, на своей шкуре никто желанием не горел. Да и реакцию главаря колдунов на то, что вместо юной ведьмы рядом с ним вдруг обнаружится небритая мужская рожа, легко можно было представить. Вот никто и не рискнул. Ни в ту ночь, ни позже.