Губы демона кривятся.
— Сейчас ты решишь меня наказать за то, что твоя маленькая тварь слушается меня.
У меня действительно проскользнула такая мысль, но я уже успела отпихнуть ее подальше и разыгрываю оскорбленную невинность.
— Бряк не моя маленькая тварь. Он сам по себе и может делать все, что ему угодно. Я ему не хозяйка. А ты как знаешь…
Теплая рука демона осторожно касается пропитавшейся от крови блузы. Я вздрагиваю.
— Можно посмотреть? — спрашивает он.
Свет с ним, пусть любуется на мою изодранную спину. Ноги он уже видел, а там все было куда кошмарнее — одно дело пуля, и совсем другое — зубы голодной демонической твари.
Поворачиваюсь к Теню-демону спиной и стискиваю зубы. Готовлюсь, что сейчас он дернет присохшую к ране ткань и придется сдерживать крик, но демон на удивление осторожен. Опускается на колени, поднимает рваную блузу…
Потом я чувствую касание его языка и вздрагиваю. Нет, это не больно. От каждого прикосновения языка чувствительность все больше и больше притупляется, как от замораживающего заклятия, и очень скоро боль уходит совсем. Но это неправильно. Да и мерзко, если всерьез об этом задуматься.
Есть, конечно, ведьмы, которые позволяют своим демонам всякие вольности. И колдуны, к слову, такие есть. Говорят, демоны умеют угадывать самые скрытые, самые темные желания — и исполнять их так, что через пару-тройку раз ты уже не можешь по-другому. Но даже в минуты полнейшего одиночества, когда живого тепла хотелось так, что выть было в пору, демоны для утех меня не прельщали.
А демон для утех, принявший облик Теня, и подавно.
— Все хорошо, Лу, — шепчет демон. — Я не сделаю ничего плохого.
Он пытается меня удержать, но я вырываюсь так сильно, что когда его руки разжимаются, по инерции влетаю в заколдованную дверь.
Магия. Я ощущаю ее сразу — злая, холодная, разрушительно-сильная и какая — то кусочная, не совсем правильная магия, растекается по телу, опутывает. Закрываю глаза, будто покоряясь ей, потому что глубоко внутри сознаю, что сопротивляться бесполезно. Кто бы ни ставил эту защиту, он был намного, намного сильнее меня.
Глубоко вдыхаю, позволяя чужой магии невидимыми щупальцами скользить по коже. А потом широко раскрываю глаза, когда правую руку пронзает острая боль — Последнее Желание горит огнем, опаляя.
Полубессознательно тянусь к демону, словно умоляя вытащить меня отсюда, но тут боль отступает, и дверь открывается с тихим щелчком.
Я делаю несколько шагов — машинально, просто чтобы удержаться на ногах. Глубоко вдыхаю, радуясь этим первым мгновениям затихающей боли, оставшейся лишь там, где в кожу впилось Последнее Желание. Воздух внутри спертый, застоявшийся. Пахнет старостью — рассыпающейся мебелью, трухлявыми досками, плесенью. Крошечные пылинки кружатся в ярком свете, полосками проникающем сквозь щели в ставнях.
Дом, который давно уже не дом. Брошенный и ненужный, уже не принадлежащий никому.
Тоска, почти невыносимая в своей остроте, вдруг сдавливает сердце. Что — то накатывает волной — уже полузабытое, вытертое временем что-то. Может быть, чувства, которые так опасны для равнинной ведьмы.
— Лу, — голос демона мягок и вкрадчив.
Он так и стоит за чертой порога, словно действительно не может его пересечь, такой похожий и в то же время совершенно непохожий на того, кого уже нет. На того, в чье последнее пристанище я так бесцеремонно вторглась.
Встряхиваю головой, отгоняя лишние мысли. Дьявольский перезвон разрушает, рассыпает прахом то, что не должно существовать. Горечь.
— Я же сказала не называть меня Лу, — зло огрызаюсь я, отворачиваясь от демона. Не хочу на него смотреть, лишний раз осознавать, что он лишь жалкое подобие. — Ты не из тех, кому это дозволено.
Ощупываю полутемное помещение быстрым взглядом. Ищу зацепки, улики. Именно их, потому что мне совершенно неинтересно, как жил Тень. На что была похожа его личная жизнь, та, в которой равнинной ведьме не было места.
— Когда-то ты считала иначе, — доносится негромкий голос демона.
Не сразу понимаю, что он не про Теня. Не про то, что когда — то связывало нас, ведьму и пограничника, сплетая друг с другом в тесный, плотный кокон. Он про Лу.
Хочу развернуться и резко, жестко и непреклонно разъяснить демону — что бы там ему ни казалось, я это терпеть не стану. Но взгляд натыкается на платье — женское, яркое, новое и совершенно чужое здесь, в жилище одинокого охотника на ведьм. Потом на баночки с кремами у зеркала, на гребень, где сохранились светлые волоски.
Тень хозяйки этой квартиры. Женщины Теня, женщины его жизни.