Трудно не заметить, что Тень выбрал для своего убежища очень специфическое местечко. В любом жилом квартале города можно найти штаб пограничников, где в свою очередь обнаружится пара-тройка постоянных обитателей. Пограничники не живут поодиночке. И заброшенные районы, уже проигранные ночной тьме, их мало привлекают.
Когда — то здесь бурлила жизнь. Когда — то по этой разбитой дороге под нашими ногами ходили люди, еще не подозревавшие, как скоро погаснет защитный купол света, который отделял их от смерти, темной волной хлынувшей с равнин. А сейчас… остались лишь ровные стены домов, по — прежнему гордо стремящиеся в небо. И окна, мрачно смотрящие на нас сумеречными провалами выбитых ставен.
Должна признать, скорбное величие мертвого квартала всегда меня влекло. Покинутый, вычеркнутый с карты города, лишенный энергии — но несломленный. Лишь капля магии, капля потусторонней силы, могла бы преобразить все до неузнаваемости. Снова вдохнуть жизнь в пустые стены, наполнить теплом и светом. А без магии…
— Без магии здесь не выжить.
— Вот именно, — кивает демон.
Да уж, господин безупречный пограничник открывается с новой стороны. И как я раньше не обращала внимания на то, что Тень говорил о “грязной магии”? Всякие гадости — да, но верные ведь гадости! Такие, которые не мог бы знать человек, ни разу не ступавший на равнины. Слишком уж хорошо Тень понимал жестокие законы колдовского мира. Как будто сам в нем жил…
А еще говорят — лунный свет обманчив. Но и солнечный-то не лучше. Человек солнечного света может быть ничуть не лучше ведьмы лунной ночи. Тень мог быть ничуть не лучше меня.
— В чем дело? — голос демона, голос Теня, врывается в отчаянный поток мыслей.
Я помню его, моего противника, светлого пограничника. Теня, не похожего на тень. В нем не было ничего темного, только свет, свет, свет. Выгоревшие на солнце волосы, теплый загар. Лукавые морщинки в уголках ясных зеленых глаз, смешливые блики. Изгиб губ, в котором вечно чудилась насмешка. Помню прикосновение теплых, жестких ладоней к коже, и пахучие травинки, колющие спину. Мои воспоминания о нем так же ярки и четки, как и его обо мне. Глупо обманываться. Последнее Желание было совершенно ни при чем.
— Лу, — демон касается моей руки.
Дьявольский перезвон уносит лишние мысли.
Я провожу кончиками пальцев по холодному серебру браслета консультанта. Он не совсем настоящий — иллюзорный дубль, который разрушится вместе с материальной оболочкой демона, но с виду точь-в-точь повторяет оригинал. Тонкая полоска белого металла с выбитыми цифрами. Никакой причудливой вязи, никакой вычурности, свойственной ярмарочным поделкам. Обманчивая простота.
Такой же браслет лежал, защищенный заклятием, в квартире мертвого пограничника. Точно такой же, с теми же цифрами, только наполненный опасной, сильной магией. Настоящий.
— Такие штучки, — я поддеваю пальцем браслет, — обычное дело в колдовских бандах. Мастер контролирует силу подчиненных с помощью этого браслетика. Хочет — перекроет доступ к энергии, хочет — откроет и направит.
Несколько лет я смотрела, как просто и безотказно работает эта система. Самые независимые, талантливые и могущественные колдуны непременно сгибались, стоило лишь Черному Пеплу щелкнуть пальцами. Казалось бы — магическая татуировка, сущий пустяк, перетекающая из одного состояния в другое картинка. Но попробуй-ка не подчиниться хозяину!
— Знак на твоем предплечье действует по тому же принципу, — справедливо замечает Тень-демон. — Но он не вызывает у тебя тех же эмоций.
— Символ гильдии, — фыркаю я. — Это ерунда. Мне пришлось на него согласиться, но он блокирует лишь ничтожную долю энергии. У ярмарочных магов особых сил не бывает. А такой браслет создан, чтобы управлять равнинными ведьмами. Кто-то помогал Теню их контролировать.
— Кто-то? — хмыкает демон. — Кто же, по-твоему?
— Сильный колдун. Возможно, тот же, кто сплел защиту.
— Сильный?
— Сильнее меня.
За все равнинные годы мне довелось столкнуться лишь с несколькими мастерами. Черный Пепел был сильнейшим — да, но и остальные не сильно отставали. Если такой колдун ненароком прибил Теня — мне проще сразу приготовиться к отходу в мир иной, чем судорожно барахтаться и пытаться выплыть из вязкого болота, куда я по собственной глупости умудрилась угодить.