Весь вопрос только в том, верна ли моя догадка. И если она верна, то у меня очень, очень серьезные проблемы.
— Нужно его найти, — встряхивая головой, говорю я. Отгоняю страх, неприятно шевельнувшийся внутри.
Демон хмурится.
— Это плохая идея.
— А что хорошая? Спрятаться в твоем так называемом безопасном месте? У меня для тебя новость, демон, так уж получилось, что мне теперь днем с огнем не сыскать безопасного места. И если я не сделаю, что должна, мне никто и ничто не поможет — и уж точно не жалкая кучка демонических ошметков, которая ни с того ни с сего вообразила себя разумным целым!
Кучка демонических ошметков отвечает нехорошей, незнакомой улыбочкой. Покойный Тень так никогда не кривился. А демон… он словно знает что-то такое, что делает его хозяином положения.
— Ты удивишься, — беззвучно, одними губами произносит Тень-демон. Он вглядывается мне в глаза долго и внимательно, и когда начинает говорить снова, слова звучат тщательно выверенными. — Это не шутка, — осторожно начинает демон. — Сейчас самое время задуматься о доверии. Да, о том, которого между нами нет. Я подозревал, что за дверью может крыться ловушка. Но мог ли предупредить? Вот что бы ты сделала, ведьма, скажи я об этом прямо? Не поверила бы, как не веришь сейчас. И к чему бы все пришло? Мы бы оба погибли. Так сколько раз я должен спасти тебе жизнь, что бы завоевать доверие? Сотню? Тысячу? Хочешь ли ты, госпожа, что бы я вернулся и пожертвовал собой для того, что бы ты могла достичь своей цели?
— Нет, и ты и это прекрасно знаешь, — огрызаюсь я.
Нет такого демона и нет такой ведьмы, которые не знали бы, что бывает с призывающей, лишившейся призванного существа. Говорят, по сравнению с этим, черти, поджаривающие несчастного грешника на медленном огне, покажутся искусными массажистами. Понятное дело, поджариваться у чертей на том свете никто из живущих не пробовал, но почему-то это испокон веков считается эталоном человеческих мучений.
— Я обязан защищать тебя, ведьма. Это было условием, которое мне пришлось принять, что бы пересечь завесу. И я защищаю тебя. Прими же это.
— Прими, — эхом повторяю я. — Принять что? То, что ты знал о засаде, но не сказал ни слова, потому что решил, что между нами нет доверия? Или то, что ты сделал все, чтобы, приказав тебе молчать, я пожалела о своем запрете? Что, хотел, чтобы я как можно раньше поняла, что нельзя приказывать тебе молчать? Зачем? Чтобы заговорить меня потом своими сладкими речами? Соблазнить нежными прикосновениями? Втереться в мое доверие? Ты знал, что я захочу отправить тебя обратно, когда твое дело будет закончено, и сделал все, чтобы помешать мне. И после этого предлагаешь тебе верить. Ну так скажи, что же еще ты знаешь, демон?
Он подходит ближе. Все та же нехорошая, чужая улыбочка на его губах пугает меня.
— Я знаю, что ты лжешь сама себе. Не видишь дальше своего носа. Не понимаешь вещей, выходящих за пределы твоего тесного маленького мирка. Не умеешь отличать друзей от врагов. И даже не знаешь, какую просьбу ты составила, когда обращалась за помощью в мой мир. Понятия не имеешь, Луна, — вот теперь его губы кривятся в до боли знакомой улыбке пограничника Теня, и ситуация становится до ужаса похожа на одну из тех, других. Мне хочется… — А я знаю.
Мне хочется, чтобы он замолчал. Исчез. Растворился в холодном воздухе.
Обманчиво-зеленые глаза, не моргая, смотрят на меня. Демон протягивает руку — медленно, осторожно, как тянут ее к дикому зверьку, которого боятся спугнуть.
Я отворачиваюсь.
— Пойдем. Надо кое-кого навестить.
***
Само собой, Бриз сменила замки. Я бы, честно сказать, сильно разочаровалась в умственных способностях младшей сестренки, если бы она этого не сделала. Конечно, общественность наивно полагала, что Луна давным-давно сгорела, и, по словам Тухли, обеспокоенные горожане даже похороны организовали, но ключи-то железные, а железо, как известно, не горит. А там мало ли кто их подберет. К тому же есть одно мудрое равнинное правило: не стоит пребывать в счастливой уверенности, что некая конкретная личность мертва, пока не отыщешь труп и не отрежешь ему для верности голову. То есть сменить замок было решением логичным и верным.
Другое дело, что дверь как была хлипкая, так и осталась — если еще больше не разболталась. По-хорошему, ее давным-давно надо было заменить, но денег на такое дело у нас никогда не водилось. И если раньше поблизости всегда были Шут и Тухля, готовые в любой момент прийти на помощь, то сейчас каждый из них, надо полагать, занят своим делом. А эту дверь даже я смогла бы выломать, если бы не успела растратить все энергетические запасы. Про демона и говорить нечего — он эту ничтожную преграду снес с нашего пути с неподражаемой легкостью. Хотя, надо полагать, тут же об этом пожалел, потому что я категорично посоветовала приделать ее на место, а строить — это вам не ломать.