Тварь рычит где-то совсем близко, и Бриз стреляет наугад, в черноту. Выстрел на мгновение рассеивает мрак, и прямо перед собой я вижу решетку, преграждающую путь. А позади…
— В сторону! — выкрикиваю я, успевая заметить, как тварь прыгает, целясь Бриз в горло, в магический ошейник, замкнутый магией мертвого колдуна.
Сестра отшатывается, отступает.
Треск, крик. И отчего-то сердце замирает, предчувствуя, понимая.
Колдовской свет загорается на моих ладонях. Лунный свет, белый и холодный, свет выгорающей души. Шипит тварь, отступая, пятясь. Дымится шерсть на оскаленной морде, удушающая вонь паленой плоти заполняет нос. Но это не важно.
Важна Бриз.
— Лу! — Она жива, но поймана. Магическая ловушка замкнулась, защелкнулась. Тающих крох моей силы хватает, чтобы разглядеть энергетические линии, опутывающие яму, куда провалилась Бриз, увидеть, как они все сходятся в одной точке — на ошейнике. Безмолвный Ужас был хорошим убийцей. Его магия и после смерти приговорила уже немало жертв. — Лу, уходи.
Она понимает все быстрее меня, мелкая. Мы, твари, магическая ловушка и тающий свет на моих ладонях, ускользающее время, которого у нас давно уже нет. Я не смогу выпутать ее из колдовского плетения, не смогу достать из сырой и глубокой ямы, не подпустив к нам ни одной твари из тех, что замерли у края сработавшей ловушки. А их действительно много. Они стягиваются, выступая из темноты, светят голодными оранжевыми глазами. Выжидают.
Еще чуть-чуть, и нас обеих не станет. Лишние дочери исчезнут, одержимый властью колдун победит. Мне кажется, будто я слышу отголоски безумного смеха, эхом перекатывающегося в темноте.
— Ни за что, — сплевываю я, бросаясь к яме. Я смогу, сумею, успею. Я — Черная Луна, свет бы меня побрал, я бывшая женщина предводителя Черной банды, я…
Волна инстинктивной магии с привкусом йода и соли сбивает меня с ног. Сбивает меня, тварей, вышибает решетку. Магия, выпущенная Бриз, слишком сильна, чтобы оставить хоть что-то нетронутым, и я чувствую кровь на своих губах, но зато свет, подпитанный родственной силой, становится ярче.
Я приподнимаюсь и ползу к яме.
— Луна, послушай, — медленно и спокойно произносит Бриз. Она словно бы не боится — ее голос пустой и равнодушный, почти безжизненный. Как будто бы ей нет смысла бояться, как будто она давно все решила. — Мне не выбраться. Уходи ты. Нет смысла…
— Есть! — выкрикиваю я, но тьма вдруг сгущается за моей спиной. Я ее не вижу — чувствую, чувствую каждой клеточкой своего тела.
Черные щупальца тьмы оплетают меня, и холодок пробегает по коже, когда сильные руки подхватывают, прижимают к себе в неумолимом, железном объятии. Не отпускают.
— Ты слишком слаба, чтобы ей помочь, — вкрадчивым, осторожным шепотом говорит демон, почти касаясь губами моего уха. — Нет смысла…
…жертвовать собой.
— Уходи, — беззвучно, одними губами молит Бриз. И потом, уже не для меня, для черной тени за моей спиной. — Уведи ее.
Я не слушаю. Рвусь из его рук, остервенело, отчаянно, тратя последние капли сил, не обращая внимания на боль в измученном теле и трескающуюся корочку на незаживших ранах, но демон сильнее, не пускает, не позволяет, не дает броситься вперед. Я вижу тварь на другой стороне ямы, тварь, что кажется гораздо крупнее других, тварь со странными, ярко-синими глазами, и она подбирается для прыжка…
— Пожалуйста, Лу, — тварь прыгает, и свет, дожигая последние крохи моей внутренней силы, гаснет.
Демон уносит меня прочь.
***
Не в первый раз я прихожу в себя под холодным осенним дождем, обессиленная и опустошенная, с болезненной, тянущей дырой где-то внутри — в памяти, в душе и в сердце. Не в первый раз мелкие капельки стекают по лицу, пропитывают волосы и одежду, размывают кровь и грязь.
Не в первый раз я ничего не помню.
Теплые пальцы касаются лица. Распахиваю глаза и вижу его — незнакомого, но какого-то очень, очень родного. Непроницаемо черные глаза завораживают, затягивают. Манят к себе крошечную белую искорку света, что едва-едва теплится в моей душе.
— Кто же ты? — одними губами шепчу я.
Демон.
И стоит только это осознать, как возвращается память, накрывает удушливо-липкой волной отчаяния. Смерть, Последнее Желание, бесконечное бегство, попытки опередить того, кого невозможно опередить, туннели и Бриз. Бриз, оставшаяся где-то там, позади. В опасности.
Рывком поднимаюсь на ноги.
Низкое небо нависает над городом, белесой пеленой затягивая вершины мертвых полуразрушенных домов. Ветер, налетая редкими, но сильными порывами, гонит мокрые пожухлые листья по растрескавшейся дороге, бросает в лицо резкие запахи дыма, гари и смерти.