Ведьмы в магических кварталах гости желанные. С братьями нашими меньшими у нас симбиотическая связь — взаимовыгодный союз то есть. Почему-то простой городской обыватель скорее носки свои сжует, чем обратится к равнинной ведьме напрямую — проповедники не зря хлеб едят и ужастики хорошо рассказывают. Но вот через ярмарочного мага — пожалуйста. И за определенный процент те подыскивают нам желающих сделать приворот, отворот и все вплоть до заворота кишок конкурентам. А мы, в свою очередь, сбываем на ярмарках всякие разные куски убитых тварей — кожу, кости, зубы, внутренности… все, что может пригодиться для изготовления амулетов. По весьма божеским ценам, если учесть, сколько среднестатистический маг сдирает с городского жителя за простенький талисманчик.
— Ищете человека честного и надежного, Принцесса, не проходите мимо, — голос мага еле слышен на фоне неумолкающего ярмарочного шума. Очень высокий и очень тощий, заклинатель устроился в старом облезлом кресле, вытянув длинные ноги поперек узкого прохода между шатрами. Разноцветные лохмотья болтаются на нем, как одежка на огородном пугале, а вылинявшая и потерявшая форму широкополая шляпа закрывает большую часть лица. Я не остановилась бы, если б не боялась споткнуться, не обратив внимания ни на старое школьное прозвище, которое знали лишь немногие, ни на знакомый выговор.
Тонкие губы растягиваются в улыбке.
— Ты все не меняешься, Лу.
С одной стороны, изменить внешность для призывающей легче легкого. Надо только демона подходящего найти — покрупнее и посильнее. Он тебя сделает и миниатюрной блондинкой, и пышногрудой брюнеткой, и вообще хоть мужчиной. Самим-то демонам все равно, в какую обертку тебя оборачивать. Но вот будет ли цель оправдывать средства? Прикиньте сами — мелким демонам манипуляции с физической материей не под силу. А крупные, цельные, неделимые — это как раз те, после которых от человека остается пустышка. Высшие демоны поголовно существа опасные, какими бы услужливыми, покорными и безобидными поначалу ни казались. Только и ждут, когда ты расслабишься, чтобы подчинить себе, вытянуть разум, забрать силу. Эти демоны — мастера жестоких игр. А сломить ведьму для них редкостное удовольствие.
В нашем мире “не меняешься” значит “остаешься узнаваемой”. Владеешь лишь тем, что дала тебе мать-природа, и вмешиваешься, только чтобы залечить раны или придать себе естественный лоск. Да, я без проблем могу сделать кожу чистой, ровной и гладкой на зависть всем городским красоткам, а отвратительный рубец от удара ножом сойдет, не оставив и следа. Но рост, черты лица, строение костей — все это и многое другое лежит за пределами моих возможностей. Здесь нужны сильные демоны.
Бытует мнение, что равнинные ведьмы меняются утром, днем и вечером. Дескать, сменить внешность для них то же, что для городской модницы одежду. Еще говорят, что мы пьем кровь младенцев и приносим в жертву девственниц, чтобы сохранять дьявольские таланты. А городских магов в то же время считают безобидными торговцами, шутами и шарлатанами. Стоит ли говорить, что все это досужие россказни? Опытные ведьмы меняют внешность крайне редко, в особых случаях, а городские маги — любые, кстати говоря — очень даже опасны.
— Ты тоже, — отмечаю я. Другой бы хоть мяса на костях нарастил, раз уж изменить великанский рост не под силу. Хотя бы суповой набор получился, а то кости одни — только холодец варить. Костяная погремушка ходячая.
— Так не я широко известен в узких кругах под именем Черная Луна, Принцесса, — парирует он. — Мы, маленькие паразиты, такой славы недостойны. Живем, так сказать, в тени, — он лукавит. Быть может, не проведи я немало часов среди ярмарочных магов, фальшь и укрылась бы от меня. Но городские маги — известные лжецы, а привычка принижать себя, чтобы возвысить собеседника, у них в крови. Так, говорят, торговля лучше идет. Всем же хочется, чтобы их считали всемирно известными и всемогущими.
Только вот когда-то давно мы были друзьями. А когда старый друг готов изворачиваться, лебезить и лгать тебе в глаза — это всегда неприятно.
— Не Принцесса, — поправляю я. — Просто Луна.
— И даже без титула? Без присказки? — смешок неловкий, наигранный. — Хорошо. Ну а я как обычно — все еще старый добрый Тухля.
Он совсем не старый и, конечно же, не добрый. Запредельная худоба, цветные лохмотья и выговор простоватого дурачка не могут обмануть того, кто вырос с ним на одной улице. Передо мной не безобидный ярмарочный шут, отнюдь. Тухля всегда умел обращать свои недостатки в достоинства. Тощий, с выпирающими ребрами и острыми коленками, он легко умудрялся разжалобить поварих на раздаче и получить дополнительную порцию. Пойманные за какой-нибудь шалостью, мы с Шутом всегда получали по полной программе, тогда как Тухля прикидывался простачком и мямлил что-то в духе “все побежали, и я побежал”. А на крайний случай у него в кармане была припасена слезливая история о том, как маму убили твари.