Только сейчас я понимаю, как невыносимо тяжело быть одной.
— Ты не одна, — негромко произносит демон. Подкрадывается, незаметный, неслышимый, вспугивает пригревшегося Бряка с моих колен. — Ты никогда не была одна. Но тебе нужно это осознать и принять.
Его слова наполнены спокойной уверенностью, от которой становится дурно. Демон точно знает, о чем говорит, и я действительно никогда не была одна.
Оттого мне сейчас и страшно.
Кажется, будто мы с ним какие-то другие, не такие, какими были всегда. Мы словно бы больше не едины, призвавшая и призванный, словно бы разделились, и каждый стал лишь половинкой себя. Отгородившись от демона нематериальной стеной недоверия и подозрения, я уже не совсем я.
Как же глубоко проникает демоническая магия! Как же мы, равнинные ведьмы, пропитаны ей, наполнены до краев! А без нее…
Без нее внутри одна лишь пустота, болезненная и неправильная, словно бы что-то непоправимо сломано, искалечено. Словно бы я, рожденная ведьмой, никогда не могла бы быть просто человеком.
— Нужно отпустить страх, — говорит демон. — Довериться.
Он опускается на травяную подстилку рядом со мной, и я вздрагиваю, пытаясь отстраниться. Его близость пугает — до жути, до нервной дрожи в пальцах. Пугает едва ли не больше, чем то, что он опять читает мои мысли, снова вторгается в мой разум.
— Не надо бояться, — мягко говорит демон. Теплая рука ложится на мое колено, накрывает кровоточащий порез на коже. — Не бойся, — повторяет он. — Я только хочу помочь.
— Помочь? — цепляюсь за это слово, чтобы не поддаться, не уступить. — Разве ты хочешь мне помочь, демон, отказавшийся подчиняться? Не ты ли говорил, что все, что я делаю — ошибка. Так почему до сих пор следуешь за мной, хотя…
Я осекаюсь. Его взгляд, жесткий и опасный, не позволяет продолжить.
— Хотя ты бы очень хотела, чтобы я ушел? — спокойно, очень спокойно произносит демон.
— Да!
Медленная улыбка скользит по его губам.
— Ложь, — наклоняясь ко мне, к самому моему лицу, выдыхает он. — Если бы ты хотела, то давно отпустила бы меня.
Вековая тьма смотрит на меня его глазами, видит словно бы насквозь. Видит все те стыдные, потаенные желания, которых не могло не быть.
Ведь он так похож на того, кого уже нет в этом мире. И если протянуть руку, коснуться ладонью его теплой, чуть колючей от щетины щеки, а потом скользнуть дальше, к подбородку, к губам, можно представить, будто я не на продуваемой осенними ветрами равнине с жутким демоном, а тем теплым летом. С Тенем.
Вот только глаза…
— Стань им, — тихо прошу я. — Верни иллюзию.
Я уверена, что он откажется. Что бесконечный мрак, сгустившийся от этой дерзкой просьбы, нависнет надо мной мрачной тучей, захватит, покорит своей воле — насильно, вынужденно. Но потом демон моргает, и на меня снова смотрят знакомые зеленые глаза.
— И что теперь, ведьма? — в голосе насмешка, саркастичная и острая. — Продолжим?
Он не пытается приблизиться. Не пытается обнять или привлечь к себе, он просто смотрит — и под его взглядом неуютно так, словно я абсолютно, совершенно, целиком и полностью не права. Словно я ошибаюсь — в себе, в Тене-Ужасе, и в нем, демоне.
И эта иллюзорная зелень его радужки словно забирает что-то. Прячет пугающее — и манящее — ощущение огромной силы, уверенной и спокойной, которая сквозила во взгляде, полном вековой тьмы. Зеленые глаза — глаза Теня, глаза Безмолвного Ужаса, мертвого колдуна-убийцы — отражают сомнения и неуверенность.
На мгновение я очень ярко представляю, каким был бы тот поцелуй, поцелуй мертвеца. Представляю его горечь на губах — горечь невозможного, недопустимого, неправильного. Колдуны не умеют любить — не смеют, не могут. Любовь убивает, расцветая отравленным цветком в их душах. И неуверенность есть всегда — потому что каждый раз может стать последним, разрушить плотную броню самоконтроля, которую мы выстраиваем вокруг себя. Неосторожно впустив в сердце кого-то, мы вступаем на край, за которым подчинение, потеря себя и безумие.
Поцелуй Безмолвного Ужаса — Теня — положил бы начало концу.
Закрываю глаза. Внутри жжет и тянет пустота, расползаясь по телу. И сердце бьется в странном, неровном ритме, словно не забыло еще, как пуля пробила его, разрывая, и как тьма скользнула внутрь, разомкнув мои губы, наполняя и покоряя. А сердце, замершее в ожидании, вновь забилось в ласковых объятиях мрака, окутывающих и исцеляющих. И я ощутила себя правильно-полной.