Черный Пепел мог бы заставить меня вновь забыть о своих родных. Вновь забыть саму себя, стереть Луну таким желанным для него образом Лилит. Если бы не демон…
— Верю, — я говорю твердо, понимая, что только так меня услышат. — Я отзову демона в обмен на силу, за которой пришла. Пусть Черный Пепел даст мне ту каплю силы, которую я заслужила годами верной службы. То, что поможет мне отсечь энергию Правителя от его марионеток. И все. Я уйду. Мы уйдем.
Лицо Шанса бесстрастно.
— Хорошо, — кивает он. — Я дам тебе такую силу, Черная Луна. Знай только — это последний раз, когда ты можешь безнаказанно ступить на наши земли. Это последний раз, когда ты можешь называться Черной Луной. После ты утратишь это имя навсегда.
Разведчик опускает руку в костер и достает из пламени тонкий браслет, сплетенный из черных заговоренных нитей.
— Возьми свою силу, Луна.
***
Демон появляется, только когда поглощенный штормом лагерь остается далеко позади. Материализуется прямо на моих глазах из сгустившейся в воздухе тьмы, проявляется постепенно — сначала тонкий, полупрозрачный силуэт, так похожий на призрака. Потом сгущающийся мрак становится темнее, теряя форму, разливается огромным пятном потусторонней черноты. И затем — мгновенно, с одним вдохом — демон снова становится собой. Могущественным существом, принявшим облик того, кого я когда-то звала Тенем.
Но вековая тьма в глазах не исчезает, не прячется за иллюзорно-зеленой радужкой. Сейчас, когда мы вдвоем затеряны посреди пустынных равнин, он не притворяется другим. Он настоящий, и это почти физически ощутимо.
Он — демон, своевольный и сильный, демон, которому я всегда была обещана, демон, который пришел спасти меня от разверзшегося вокруг хаоса. На секунду меня пугает всплеск собственных чувств — благодарность, такая чуждая и противоестественная в колдовском мире благодарность призванному существу.
Благодарность, которой не должно быть.
— Что ты натворил? — зло спрашиваю я, и демон смотрит на меня чуть укоризненно. — Нельзя ссориться с Черной бандой, если тебе жизнь дорога.
— Нельзя? — переспрашивает он. Его голос опасно тих. — Ты же получила, что хотела, ведьма, эту штучку на твоей руке, — он указывает на браслет. — Ты ведь за этим шла, рискуя всем.
— Мне нужна была помощь, — говорю я, упрямо встряхивая головой. — Никто не разбирается в колдовских бандах так хорошо, как Черный Пепел. А он теперь никогда не встанет на мою сторону, после того как ты…
— Не дал подчинить тебя? — голос демона все так же ровен. — А тебе хотелось?
Воспоминания захлестывают холодной волной. Унижение, пустота, безвольность — все, что сопровождало меня в первый год в банде, когда я была послушной марионеткой мастера. А еще тот мерзкий щелчок, с которым хрустнула шея опасной для Черного Пепла сомнамбулы-Солнца. Который ждал бы и меня, если бы…
Стискиваю зубы, и воспоминания меркнут, отступают. Смотрю на демона — и он совсем рядом. Стоит только потянуть руку, коснуться его теплого тела, вдохнуть поглубже его запах… и можно спрятаться, скрыться. Сбежать от этой жестокой реальности, от груза ответственности, невыносимой тяжестью навалившейся на плечи.
Но только вот черная с красным нить Последнего Желания все так же жжет руку, впиваясь до боли, напоминая, что отсчет уже начался и каждый день может стать последним. Причем не только для меня.
— Ты же знаешь, что я не позволю этому произойти, — негромко произносит демон. И он все ближе, словно бы действительно хочет обнять, укрыть от всех бед и несчастий. Защитить.
“Подумай, Луна, не сменила ли ты один поводок на другой?” — слова Шанса всплывают в голове, принося с собой безотчетный страх. — “Охотник всегда идет своим путем”.
Я отступаю в сторону — поспешно и резко.
— Не надо читать мои мысли. Они не твои. И я не твоя.
— Зато я согласен быть твоим, — и потусторонняя тьма, уверенная и спокойная, плещется в его глазах. — Мы связаны, Луна, связаны глубоко и крепко.
Он смотрит на меня, и невольная дрожь проходит по телу.
— Глубоко? — непросто заставить свой голос звучать ровно, когда демон вот так смотрит, и я не могу, нет, не хочу понимать, что же сквозит в его взгляде. — Крепко? Думаешь, если ты обманом проник в этот мир, когда я звала вовсе не тебя, ты имеешь право так говорить?
— Не меня? О, ты удивишься, Лу, если вдруг вспомнишь, чего же просила тогда… Ты удивишься, если позволишь себе вспомнить, как же давно переплелись наши судьбы.
Удивление. Нет, это неправильное слово. Не удивление я чувствовала в тот момент, когда пуля пробила сердце и поцелуй тьмы выпустил запертые, полузабытые детские воспоминания. Не удивление ощущаю сейчас, когда вспоминаю, как охотно, как радостно подалась мне навстречу сила, когда я, усталая и выжатая, потянулась на ту сторону за защитой. Словно бы потусторонняя мощь ждала именно меня.