Я даже не почувствовала его. Не разобрала ноток его магии в пульсирующей магической паутине ярмарки, не выделила. И дело даже не в Шансе, не в его силе — яркой, заметной, затемняющей все слабые энергетические всплески вокруг нас. Дело в том, что он, Тухля, мой старый друг, ощущается как сама ярмарка, вся ярмарка — гниль и благовония, броская, дешевая магия и скрытая мощь.
Как я могла не заметить этого раньше?
— Невежливо, знаешь ли, подслушивать, подруга, — укоризненно качает головой Тухля, но взгляд его неотрывно прикован к Шансу. — И приводить гостей, не спросив хозяев.
— Да я и сама гость, — тихо фыркаю я. — В прошлый раз ты явно дал это понять.
— Но ты вернулась, потому что это твой город.
— И твоя ярмарка, маг, — негромко произносит Шанс. — Этого никто не оспаривает.
Мгновение мужчины напряженно вглядываются друг в друга. Я подсознательно жду какой-то едкой реплики от Тухли, чего-то насмешливо-привычного, но он молчит. Только улыбка кривит узкие губы.
Теплая рука ложится на мое плечо. Я не оборачиваюсь — телом чувствую, кто же подошел ко мне сзади, кто же так по-хозяйски, уверенно, приобнял и привлек к себе. Охотник.
На равнинах, с того самого момента, как к нам присоединился Шанс, демон не позволял себе ничего такого. Ничего лишнего, ничего личного. Ни единого касания, кроме необходимых, ни одного случайного долгого взгляда. Он был спокоен, собран и отстранен, будто бы не было того разговора между нами, не было продолжения. И сейчас, когда он вот так легко обнимает меня на глазах Шанса и Тухли, я чувствую только глухую злость.
— Нашли время авторитетами мериться! — огрызаюсь я, сердито вырываясь из рук Охотника. — Мы здесь по делу, Тух, мы ваше подкрепление и единственная возможность отбить город.
***
— Я смотрю, ты уже не так рвешься в бой, — Тухля, привалившийся к широкому стволу дерева, раскинувшего ветви прямо над временным штабом пограничников, смотрит на меня чуть насмешливо.
Я только фыркаю.
— Не хотелось бы мне попасться на допрос к Сумраку, окажись мы по разные стороны.
Под внимательным и настороженным взглядом капитана рассказать пришлось почти все, что удалось выяснить о колдуне и его предполагаемой банде, опутавшей сетями город. Сумрак хмурился, задумчиво мерил шагами палатку и задавал мне вопрос за вопросом:
“Сколько колдунов может находиться под контролем? Насколько велика их сила? Известно ли мне о ком-то конкретно? В чем именно заключается помощь Черной банды? Так, получается, нужно подобраться вплотную к жертве, чтобы нанести решающий удар? Нужно ли присутствие Шанса рядом? Ведьма ли Бриз? Может ли она помочь? А Тень?”
Сейчас от одних только воспоминаний голова трещит. Я с тоской думаю, как хорошо было на равнинах, как просто. Одна, да, но не приходилось ни оправдываться, ни уговаривать, ни слушать и соглашаться, что нужен общий план совместной, четко размеченной атаки.
Обессилено опускаюсь на землю.
— Там сейчас Шанс, — кошусь на старого друга, вернее, на его тощие коленки, торчащие сейчас на уровне моих глаз. — Разве не хочешь послушать, что он скажет? Или что, все равно верные служки донесут?
— А тебе на земле не холодно, подруга? — вопросом на вопрос отвечает Тух. — У меня, если ты еще не заметила, шатер есть. Довольно уютный.
Качаю головой.
— Туда еще идти надо. Не могу.
— Хочешь, на руках донесу? — со смешком предлагает маг. — Если только кое-кто мне челюсть не свернет.
— Не думаю, что кое-кого это волнует так сильно. А вот ты Шансу был явно не рад.
— Не рад, — легко соглашается Тухля. — Не поверишь, я мало кому в своей жизни рад. Особенно равнинным. Особенно черным. От них всегда очень много проблем. А вот помощи…
— Так что ж ты не там? — махаю рукой в сторону палатки. — Послушал бы, возразил, где надо.
— А где надо? И надо ли? Не думаю, что мнение ярмарочного полудурка кого-то волнует, Лу. К тому же все прекрасно знают — я в пекло не полезу. И в петлю не тороплюсь.
— Петля нас сама найдет, — хмыкаю я. — Все мы тут будущие висельники.
Запрокидываю голову, чтобы взглянуть городскому магу в лицо. Ни тени улыбки. Конечно, сейчас нам всем не до смеха над вымученными шутками.
Словно в подтверждение моих слов, с равнин доносится протяжный и полный какой-то жуткой тоски вой демонической твари. Дикой твари, нормальной.
Усмехаюсь, горьковато думая, как быстро “нормальность” стала чем-то редким и относительным. Слишком размылись границы, слишком легко стало переступать через усвоенные с детства законы и правила. Прежняя Луна не сидела бы так спокойно на холодной земле рядом с палаткой пограничников, безо всякого страха думая, что завтра выступит с ними на одной стороне. Вопреки всему, вопреки всем предубеждениям.