Во всяком случае, никого из посторонних на аэродроме во время подготовки винтокрылой машины к полету, охрана не засекла. Ничего не дал и опрос обслуживающего персонала. «Так что, скорее всего, дело закроют по причине «технической неисправности», — резюмировал автор заметки.
…Состава преступления в действиях медсестры, сопровождавшей группу больных психоневрологической клиники, часть из которых погибла, не обнаружено.
…А это что? И какое отношение имеет к катастрофе? А-а, понятно! Женщина, пациентка клиники, погибла под обломками вертолета. И она многие годы вела дневник. Вряд ли это интересно. Ирена, поднявшись с кровати, подошла к корзине для мусора и бросила туда ставшие ненужными газеты.
А вот чек, оставленный экспансивной Эльдази, — вот так идея! — она перешлет в психоневрологическую клинику. Пусть расходуют по собственному усмотрению. С одной стороны, это будет как искупление гипотетической вины отца в случившемся. С другой, Клод, всегда переживавший за обездоленных и тративший немалые суммы на благотворительность, наверняка одобрил бы сей шаг супруги. Особенно, если учесть, что это — его деньги.
А сейчас она закажет межгород — поблагодарит главного редактора за столь участливое к ней отношение. Право, он теплые слова заслужил.
Глава 88
Может, следует притормозить с выпивкой? Наверное, стоит. Но это уже — на новом месте. По ту сторону океана.
— К черту пиво! Двойное виски! Максимально быстро! — скомандовал Долк труженице прилавка.
Наспех проглотив напиток, заторопился на посадку. Однако, шагнув в сторону стойки регистрации, неожиданно для самого себя вернулся: уж если прощаться с родиной, так с музыкой и ни в чем себе не отказывая. Это «ни в чем» обрело плоть наполовину наполненного стакана с неразбавленным джином. Залпом опустошить посудину не удалось. Дабы облегчить звучание «музыки», потребовал тоник.
Неспешно уплывали минуты. И когда под сводами Нджили прозвучал голос об окончании посадки на его рейс, бросился вперед, будто пятки поджаривала нечистая сила.
— Мы давали объявление об опаздывающем пассажире, — нахмурила брови служительница аэропорта.
— Я не слышал! Оформляйте билет!
— Да уже и дверь твоего терминала закрыта, парень, — «обрадовал» Долка таможенник, однако необходимый штемпель в нужное место налепил.
— Ладно, попытайся ножками! — смилостивилась и авиадама. — Вон через тот выход.
Долк стрелой выскочил на поле. И через мгновенье увидел надвигающуюся на него громаду трапа. Водитель тоже узрел пассажира и резво нажал на тормоз. Самоходная лестница замерла буквально в сантиметре от торопыги. Что, увы, тому не помогло. На голову Долка со всей дури обрушился… небосвод. Во всяком случае, ему так показалось.
А еще едва не задохнулся (или задохнулся?) от жуткой вони. «Не прямиком ли, минуя чистилище, я угодил в райские кущи, сверх меру загаженные херувимами-изгоями?» — угасла последняя земная мысль искателя заокеанского счастья…
Из полицейского протокола: «1. Нарушив действующие инструкции, персонал аэропорта разрешил г-ну Вилкау самостоятельно добираться до самолета… 2. В свою очередь, от правил техники безопасности отступили работники подразделения по обслуживанию воздушных судов, решив, ввиду поломки специальной ассенизационной машины, транспортировать бак туалетного отсека списанного лайнера с помощью трапа. Во время экстренного торможения емкость свалилась на голову пассажира, нанеся ему травмы, не совместимые с жизнью».
«Нелепая смерть», — перекрестилась уборщица, экипированная для уничтожения следов «чрезвычайного происшествия», кроме швабры, еще и респиратором.
Глава 89
На соединение с Верхним Заиром, которое заказала Ирена, у телефонистки много времени не ушло. Едва успела бросить в чемодан, от которого тоже решила избавиться, пару рубашек и с десяток пар носков, отцом ни разу не использованных, как требовательно задребезжал звонок. «Благотворительная акция подождет», — заспешила она к аппарату.
— Алло! — раздался в трубке женский голос. — Говорите, я вас слушаю!
— Добрый день! — ответила Ирена.
— Здравствуйте! Впрочем, я уже здоровалась, да никто не ответил. Намерилась уже отключаться.
— Не нужно! И скажите, пожалуйста, — это редакция «Бако бутембе»?
— Она самая!
— А с кем я говорю?
— С секретарем главного редактора.
— А могу я поговорить с ним самим?
— К сожалению, нет!
— Он будет позже?
— Увы, его не будет вовсе.
— Уволился?!
— Нет, сегодня мы его хороним.
— Извините! И примите мои соболезнования. А от чего, если не секрет, бедняга умер? Насколько я помню, человек он — не старый. Да и на страдающего смертельным недугом похож не был.
— Его убили.
— Не может быть!
— Отчего же? Очень даже может. А вы его откуда знаете?
— Понимаете, не так давно в ваших краях в результате несчастного случая погиб мой отец. И ваш шеф оказался едва не единственным человеком, который в столь трудную минуту поддержал меня — незнакомую приезжую. Плюс пообещал — и слово сдержал! — пересылать номера издания, в которых в той или иной степени будет отражена тема катастрофы.
— Так это именно я вам их и высылала, — уточнила девушка на том конце провода.
— Вы просто умница! — похвалила секретаршу Ирена.
— В таком случае, если не возражаете, я соединю вас с заместителем главного редактора. Думаю, у него будет о чем вам поведать.
— Что-то, связанное с падением геликоптера? — оживилась Ирена. — Ведь «Бако бутембе» писала, что полугласно существует и иная версия произошедшего. Может, журналистам что-то удалось, наконец, раскопать?
— Нет, я имела в виду смерть редактора.
— Ах, извините! Кстати, как он погиб?
— Пырнули ножом.
— Уличные грабители?
— Полиция считает именно так.
— А что, есть какие-то сомнения?
— Да! И серьезные. Причем дело, если я ничего не путаю, имеет непосредственное отношение к смерти вашего отца.
— Каким образом?!
— Думаю, об этом вам лучше расскажет заместитель. Я, знаете ли, не считаю себя вправе рассуждать о том, чем сама в деталях не владею. Будете с ним беседовать?
— Обязательно! — торопливо согласилась Ирена. Еще чего доброго, на том конце возьмут и опустят трубку.
— Оставайтесь на линии! Сейчас переключу. Только хочу предупредить: несмотря на то, что наш зам — умнейший и чудеснейший человек, у него есть слабость. К месту и не совсем он любит цитировать классиков. Постарайтесь не обращать на это внимания.
— Хорошо!
Последовала томительная пауза. Ирена не могла взять в толк, что бы означали предпоследние слова секретарши? Каким образом смерти Стефа Берца и редактора могут быть связаны? Нет, это больше похоже на путаницу. Ведь, убеждена Ирена, отец и шеф газеты, издающейся в Кисангани, никогда не были знакомы.
Ладно, чего там гадать на кофейной гуще? Сейчас она что-нибудь услышит конкретное. Вон на линии уже и шорох раздается. Похоже, соединяют.
— Алло, вы внимаете?! — раздался в трубке приятный, несколько рокочущий баритон.
— Да! Буквально затаив дыхание.
— А то у нас что-то барахлит внутриредакционная связь. Вы кто?
— Ирена Берц. По мужу — Ирена Вилкау. Но у вас в редакции обо мне слышали, как о госпоже Берц. Во всяком случае, так я, когда приезжала за телом отца, представилась главному редактору. И на эту фамилию получала «Бако бутембе».
— Я немного в курсе, — учтивости ради заместитель хотел поинтересоваться, как госпожа себя чувствует, но вовремя вспомнив, что шеф ему говорил о страшной болячке дочери Берца, благоразумно промолчал.
— Кстати, я позвонила, чтобы поблагодарить за столь уважительное ко мне, чужому человеку, отношение.