Во время репортажа по телевизору показывали дом и двор, где произошло убийство. Журналист, ведущий репортаж, размахивая руками, показывал, где остановилась машина убитого бизнесмена, где остановилась машина убийцы, куда ушла охрана, где лежали трупы убитых.
До меня не сразу дошла суть произошедшего события. Наконец, из беспорядочно крутившихся в голове мыслей сформировалось понимание, что и моя жизнь может находится в опасности и не пора ли мне искать убежище, пока до меня не добрались. Мне нужно сейчас залечь где-нибудь в тихое место и как следует перешерстить память Максима Ланге. Иначе, я так и останусь в полном неведении, что происходит вокруг меня. Первое, что мне необходимо достать – это одежда.
Между тем в палату зашла другая медсестра и пригласила меня следовать за ней. Мы вышли в коридор и через десять шагов стояли перед дверью, на которой висела табличка: «заведующий отделением».
Медсестра постучала в дверь и зашла. Дверь осталась не прикрытой, и было хорошо слышно, как хозяин кабинета разговаривал с кем-то по телефону.
- Да, повторяю вам, что я сам не видел Максима Ланге и ничего о его состоянии пока сказать не могу.
- …
- Да, конечно, приезжайте, не забудьте все необходимые для этого документы. Если состояние его здоровья это позволит, я смогу его выписать.
- …
- Я тоже смотрю телевизор и в курсе происходящего, поэтому полиция будет поставлена в известность. И, вообще, полицию я обязательно приглашу на выписку. Я думаю, они отследят, куда вы повезёте мальчишку.
- …
- До свидания, всего хорошего.
Послышался стук, который издаёт телефонная трубка, когда её возвращают на телефонный аппарат.
- Василий Борисович, я Ланге привела, как вы просили.
- Пусть подождёт. Хотя нет, пусть заходит, а вы займитесь своими делами.
Дверь снова распахнулась, из кабинета вышла медсестра и сказала, мотнув головой на вход:
- Заходите, больной.
Я зашёл и встал около порога. Заведующий отделением – мужчина средних лет и крепкого телосложения, внимательно окинул меня сверху вниз и спросил:
- Об отце ты уже знаешь?
- Да, - ответил я, - только что видел в новостях.
- И что ты думаешь по этому поводу?
Я пожал плечами:
- Ещё ничего не успел подумать.
- У тебя есть какие-нибудь родственники?
- Я не знаю. Я вообще после аварии многого вспомнить не могу. Я даже отца сейчас не могу вспомнить. По телевизору показали его портрет, но я его не вспомнил. Я себя и то с трудом вспомнил.
- Вот как? Это у тебя, похоже, последствие контузии. Но эта амнезия должна быстро пройти, не расстраивайся.
- Я помню, что летел вместе со Светланой, но её лица тоже не помню. Кстати, вы не знаете, она выжила или нет?
- У меня нет таких данных, ничего тебе сказать не могу. Послушай, Максим. Вокруг вашей семьи происходит что-то ужасное. Твоего отца убили, ты со своей мачехой попал в авиакатастрофу и чудом остался в живых. Если это не случайность, то это означает, что на вашу семью открыта охота, и очередь за тобой и твоей мачехой. Вам нужно где-нибудь спрятаться и лучше по отдельности. Долго я тебя в своём отделении держать не могу. Пару дней, не больше. Да и здесь я не смогу обеспечить тебе безопасность. У тебя есть знакомые, друзья, в конце концов, которые могли бы тебя приютить, хотя бы на некоторое время?
- В Англии у меня остался друг, а здесь у меня даже знакомых нет. Я никого здесь не знаю, или не помню.
- Ладно, пока иди, я подумаю, как тебе можно помочь, - выпроводил меня из кабинета Василий Борисович. Уже уходя, я услышал, что он кому-то звонил по телефону.
Оставив следить за текущей реальностью небольшую часть своего сознания, все остальное я бросил на чтение доставшейся мне памяти Максима Ланге. Сейчас это было самым главным.
Пролистав всю память Максима, я ничего не узнал о происходящей вокруг их семьи интриге. Узнал, что мать его погибла в дорожной аварии. Автобус, в котором она ехала с подругой на море в отпуск, на трассе столкнулся с дальнобойной фурой. Максиму тогда было пять лет. Отец Максима долго переживал потерю жены и во второй раз женился только через четыре года. Светлану, так звали вторую жену Ланге, Макс искренне полюбил. Он рос одиноким мальчиком, с ним никто не дружил, потому что он от природы был склонен к полноте. Мальчишки его дразнили «жирдяем», девчонки презрительно воротили носы.