— Ты уверен, Арчи?
— Нет. Мне известно лишь то, что сообщил Саул и что я сам слышал по радио, когда ехал сюда. Но готов поставить миллион против одного, ее убили именно из-за нас. Впрочем, тебе лучше забыть про все эти «если». А решишь прекратить расследование — наверно, поступишь благоразумно, ведь иначе есть большой риск...
— Не хочу прекращать расследование.
— Не хочешь? — Я так удивился, что, должно быть, выглядел глупо.
— Нет. Пусть Вульф найдет убийцу. Ведь обеих женщин убил один и тот же человек, правильно?
— Да.
— И он же подбросил ребенка?
— Почти наверняка.
— Тогда я хочу, чтобы Ниро Вульф поймал его.
— Рано или поздно его все равно схватит полиция.
— А я хочу, чтобы его поймал Ниро Вульф.
Женщины непредсказуемы, подумал я. Распинаюсь тут насчет всяких «если», а ее это вовсе не занимает. Вероятно, дело в количестве: стало очень тяжело сознавать, что из-за тебя произошло уже не одно, а целых два убийства. Так или иначе, миссия моя приобрела совсем иной, незапланированный смысл.
— Мистер Вульф, несомненно, хочет разоблачить преступника, — сказал я. — Да и мне не терпится вывести негодяя на чистую воду. Но ты — наша клиентка и должна понимать, что ситуация изменилась. В случае с Элен Тенцер мы могли сделать вид, что между ее смертью и порученным тобою расследованием никакой связи нет. Вероятнее всего, это сошло бы нам с рук. Но с Кэрол Мардус так не получится. Если мы, а значит и ты тоже, не выложим полиции все, это будет равносильно сокрытию важных сведений, имеющих отношение к убийству, и мы даже не сможем заявить потом, что не понимали их важности, — такое будет звучать просто смешно. А полиция сама докопается до всего и разоблачит убийцу раньше нас, и тогда мы пропали. Я и мистер Вульф не только лишимся лицензий, но и, вероятно, загремим в тюрьму как уголовники. У тебя нет...
— Арчи, я не хочу...
— Погоди, дай я закончу. У тебя нет лицензии частного детектива, но и тебе может быть предъявлено обвинение. Я, правда, не думаю, что это произойдет, но в любом случае дело получит широкую огласку. И мне хочется, чтобы ты подумала как следует и не торопилась с решением.
— Ты хочешь сказать... что тебя посадят?
— Вероятно.
— Тогда ладно.
— Что «ладно»?
— Прекратим расследование.
— Черт! Не переворачивай все с ног на голову! Или это я тебя запугал. Мы не хотим, чтобы ты отказывалась от расследования. Мистер Вульф вне себя от ярости. Он был возмущен уже убийством Элен Тенцер, а гибель второй женщины прямо-таки взбесила его. И если он не выследит убийцу, честное слово, год ничего есть не будет. Так что я не отговариваю тебя, просто хочу, чтобы ты ясно представляла, что нам угрожает.
— Но ведь ты сядешь в тюрьму!
— Это уже моя проблема. Тем более мне не привыкать: работа такая. Полиция пока не подозревает о связи между двумя убийствами. И не узнает, пока мы не поймаем убийцу, а когда поймаем, все остальное уже не будет иметь значения. Ты никому не говорила про Кэрол Мардус?
— Нет.
— Точно?
— Да. Ты же приказал.
— А теперь приказываю забыть про нас с мистером Вульфом и думать только о себе. Ну так что, прекращать расследование или нет?
Она снова вцепилась в мою руку, и ее пальцы оказались гораздо сильнее, чем можно было предполагать.
— Ответь честно, Арчи. Ты сам хочешь продолжать? И чтобы я при этом думала только о себе?
— Да.
— Тогда я согласна. Поцелуй меня.
— Звучит как приказ.
— Это и есть приказ.
Через двадцать минут мы уже подъезжали к коттеджу. Никого не было видно, вероятно, все ушли на пляж. Когда Люси вылезла из машины, я сказал:
— У меня идея. Из тех, что осеняют раз в год. Вдруг я буду проходить мимо твоего дома и мне захочется зайти. Ты не дашь мне ключ?
Глаза ее расширились от удивления. При тех отношениях, что были у нас теперь, девятьсот девяносто девять женщин из тысячи сказали бы: «Конечно, но зачем он тебе?». Она же сказала лишь: «Конечно», захлопнула дверцу машины и ушла в дом. Через пару минут вернулась и, вручая ключ, проговорила:
— Звонить тебе не буду.
И я поехал. Будущее, к которому я относился столь легкомысленно, не сулило ничего хорошего. Я имею в виду перспективу ленча за одним столом с Вульфом. Это стало бы мучением. Он имеет привычку вести за едой только светские беседы, а потому произойдет одно из двух: либо он весь ленч будет ворчать себе под нос, не пытаясь даже задуматься, какое впечатление производит это на других; либо — что еще хуже — выберет для разговора тему, как можно более далекую и от детей, и от убийц, — скажем, станет обсуждать влияние Фрейда на теологические догматы и спорить будет с пеной у рта. Будущее и без этого выглядело весьма мрачным. Так что по дороге я остановился у ресторанчика, где съел утенка, поданного с таким соусом, какой Фрицу в кошмарном сне не привидится. Оставив «герон» в гараже за углом, я уже без пяти два открывал дверь нашего старого дома.