— Откуда взялись эти пуговицы?
Я рассмеялся. Если кому-то непонятно, что тут смешного, вспомните, как я мучился над этим вопросом почти два часа. Рядом был стул, и я сел.
— Я смеюсь над собой, а не над вами, — пояснил я ему. — Ответ на этот вопрос стоит сотню долларов наличными, я плачу их. Не стану объяснять почему. Вы можете ответить?
— Вы тоже занимаетесь пуговицами?
— Нет.
— Тогда кто вы?
Я вынул из кармана бумажник и протянул ему свою визитную карточку. Он, щурясь, уставился на нее.
— Вы частный детектив?
— Правильно.
— Где вы взяли эти пуговицы?
— Послушайте, — сказал я, — я ведь только хочу...
— Нет, вы послушайте, молодой человек. Я знаю о пуговицах больше, чем кто-либо. Я получаю их отовсюду. И у меня самая большая в мире коллекция пуговиц. Я также продаю их. Мне случалось продавать партию в тысячу дюжин по цене сорок центов за дюжину, а случалось — четыре пуговицы за шесть тысяч долларов. Я продавал пуговицы герцогине Виндзорской, королеве Елизавете и мисс Бетт Дэвис[2]. Я подарил пуговицы девяти музеям в пяти странах. Я был абсолютно уверен, что никто не сможет показать мне пуговицы, которые я не смогу классифицировать, но вы принесли именно такие. Где вы их взяли?
— Ну хорошо, — произнес я. — Я вас выслушал, теперь послушайте меня. Мои познания в пуговичном деле ничтожно малы. В связи с расследованием одного происшествия мне понадобилось узнать происхождение этого комбинезона. Поскольку это серийное изделие и продаются они практически везде, выяснить, кому принадлежал данный экземпляр, было бы абсолютно безнадежным делом, если бы не одно обстоятельство. Мне показалось, что пуговицы на нем нестандартные, а значит, появляется зацепка. Вот я и пытаюсь узнать, кто сделал пуговицы. Но, похоже, и вы ничем не поможете.
— Должен признаться, увы!
— Ладно. Вы много знаете о необычных и редких пуговицах. А про обычные, выпускаемые серийно?
— Я знаю все обо всех пуговицах!
— И никогда не видели вот этих и даже не слышали о них?
— Нет!
— Чудесно. — Я вынул из кармана бумажник, достал из него пять двадцатидолларовых купюр и положил на стол. — Вы не ответили на вопрос, но все же здорово помогли мне. Как вы думаете, эти пуговицы сделаны машиной?
— Нет. Исключено. Кто-то по нескольку часов сидел над каждой из них. Я не знаком с такой технологией.
— А что вы скажете о материале, из которого они сделаны?
— Затрудняюсь ответить. Возможно, я смогу сказать вам завтра, после полудня.
— Не могу ждать так долго.
Я попытался забрать комбинезон, но он не отдавал.
— Лучше оставьте мне пуговицы, а не деньги, — предложил он. — Или хотя бы одну из них. Зачем вам все?
Мне пришлось вырвать комбинезон у него из рук. Положив его обратно в пакет, я поднялся.
— Вы позволили мне сэкономить массу времени и сил, и я хочу выразить вам свою признательность. Когда узнаю все, что мне нужно, про эти пуговицы, я подарю их вам для коллекции и заодно расскажу, откуда они взялись.
Я потратил еще пять минут, чтобы распрощаться с ним и уйти. Не хотелось быть грубым. Быть может, это действительно крупнейший пуговичник Америки, и мне просто повезло, что я наткнулся на него еще до ленча. Выйдя из здания, я размышлял именно о ленче. Ведь было десять минут первого. Интересно, во сколько имеет обыкновение уходить на ленч Натан Хирш? Так как до него было всего двенадцать минут ходьбы, я рискнул не тратить время на телефонный звонок, и мне опять повезло. Войдя в приемную лаборатории Хирша на одиннадцатом этаже одного из зданий на Сорок третьей улице, я столкнулся нос к носу с самим хозяином, вышедшим из внутреннего помещения. Когда я сообщил ему, что принес кое-что от Ниро Вульфа и дело срочное, он провел меня через холл в свой кабинет. Несколько лет назад он давал в суде свидетельские показания по делу, которое расследовал Вульф. Процесс получил тогда широкую огласку, что, впрочем, никак не повредило бизнесу Хирша. Я достал комбинезон.
— Один вопрос. Из чего сделаны пуговицы?
Он взял лупу и внимательно осмотрел одну из них.:
— Это не так просто определить, — проговорил он, — сейчас появилось слишком много новых материалов. Похоже на конский волос, но для полной уверенности придется одну разрезать.