Кремер шагнул по направлению к двери, вспомнил о шляпе, вернулся за ней к красному кожаному креслу и про маршировал к выходу из кабинета. Я вышел вслед за ним.
Когда я вернулся, Вулф заметил:
— Ни одного упоминания об анонимных письмах. Стратегия?
— Нет. Судя по настроению, в котором он находится, Кремер использовал бы все камни, находящиеся в его распоряжении. Следовательно, все это выболтал не Уитон. Но какая разница? К Люси ведут дюжины нитей.
Вулф втянул воздух через нос и выпустил его через рот.
— Она не знает ничего, о чем бы не знал Кремер, если не считать содержания записки. Может быть, посоветовать ей рассказать обо всем, кроме записки?
— Нет. Если она ответит на десять вопросов, они зададут миллион. Я пойду к ней и расскажу о том, что её ждет. Буду здесь к тому времени, когда они явятся с ордером. Я думаю, вам следует позвонить Паркеру. Завтра четвертое июля, а договариваться о залоге в воскресный день — может оказаться проблемой.
— Черт побери! — заорал он, направляясь к двери.
Я не знал, к кому это относится: к Кремеру или к нашей клиентке.
Глава 12
В субботу, седьмого июля, в половине четвертого позвонил Сол и доложил о том, что закрыл последний пробел, исключив девушку, работавшую в конторе Уиллиса Крага. Второй этап охоты за матерью оказался законченным. Мы пятеро (я включаю и Вулфа) проделали работу высшего класса. 148 девушек и женщин находились под прицелом и были вычеркнуты. Весьма удовлетворительно. Великолепно. Я сказал Солу, что пока все, но позже может быть работа. Фред и Орри тоже были отпущены.
Вулф сидел и окидывал грозным взглядом все, что попадалось ему на глаза. Я спросил его, есть ли у меня какая-либо программа действий. Но он дал мне понять, что я этого не заслужил. Тогда я сказал ему, что собираюсь на побережье немного поплавать и вернусь поздней ночью в воскресенье. Он даже не спросил, где сможет меня найти, но перед уходом я положил на его письменный стол листок с номером телефона коттеджа на некоем острове, который сняла на лето Люси Вэлдон.
Лай Кремера оказался не страшнее, чем укус окружного прокурора. Её имя даже не появилось в газетах. Когда но вторник днем я заехал на Одиннадцатую улицу предупредить Люси о предстоящем посетителе, она немного испугалась и во время ужина почти ничего не ела, но когда около трех часов пришел сыщик из отдела по раскрытию убийств, у него даже не было ордера. Только письменное уведомление, подписанное окружным прокурором. Через четыре часа она позвонила и сказала, что находится уже дома. Ею занимались по очереди капитан из отдела и два помощника окружного прокурора. Один из них был довольно груб, но она не потеряла самообладания. Трудности с людьми, которые что-то скрывают, заключаются только в выборе одного из двух путей: просто сидеть и смотреть на них или же сажать их под замок. Но Люси была Армстед, у неё был собственный дом, она имела много друзей и возможность оказаться убийцей Элен Тензер равнялась одному из десяти миллионов. Поэтому четвертое июля она провела в коттедже на берегу моря с ребенком, няней, кухаркой и служанкой. Там было пять спален и шесть ванных комнат. Что если все комнаты окажутся заняты, а сыщик из бюро по расследованию убийств, который вздумает посетить коттедж, за хочет принять ванну? Нужно быть готовым ко всему.
Обычно, когда я отдыхаю, то забываю наш кабинет, текущую работу и, особенно, Вулфа. Но в это воскресенье моей хозяйкой была клиентка. Поэтому, лежа на песке, пока она в доме кормила ребенка, я пытался заглянуть в будущее. Стопроцентный мрак. Часто бывает так, что не знаешь с чего начать, но всегда находится крохотная площадка для разбега. На этот раз было не так. Мы бились над делом около пяти недель. Мы проследили две линии и оба раза зашли в тупик, а третьей возможной линии не было видно Я готов был остановиться на мысли, что Ричард Вэлдон не был отцом ребенка и никогда не встречал девушки, ставшей его матерью. Она была просто чудачкой, читала его книги или видела по телевизору, и когда родился ребенок, воспитывать которого не хотела, решила дать ему фамилию Вэлдон. Если дело обстояло именно так, единственное, что оставалось — преследовать убийцу, то есть делать то, чем в течение уже двух месяцев без перерыва занималась полиция. Я громко произнес нечто нецензурное, и услышал голос Люси:
— Арчи! Я полагаю, мне бы следовало покашлять.
Я вскочил на ноги и мы побежали в море.
В одиннадцать утра в понедельник Вулф прошел в кабинет так, как будто не собирался задерживаться здесь надолго, поставил в воду орхидеи, сел и, не взглянув на почту, сказал: