— Правильно.
— Может быть вы слышали моё имя — Кэрол Мардус.
— Да, мисс Мардус, слышал.
— Я звоню, чтобы спросить... Я знаю, что обо мне наводят справки. Здесь, в Нью-Йорке, а также во Флориде. Вы об этом что-нибудь знаете?
— Да. Это делается по указанию мистера Вулфа.
— Почему он... — пауза. — Почему?
— Откуда вы говорите, мисс Мардус?
— Я в телефонной будке по пути в контору. Это имеет значение?
— Возможно. Даже, если вы говорите из автомата, я предпочел бы не обсуждать эту проблему по телефону. Думаю, что вы того же мнения. Ведь вам пришлось потратить немало сил и денег, чтобы сохранить в тайне происхождение ребенка.
— Какого ребенка?
— Ну, оставьте. Право же, не стоит притворяться. Сейчас в этом уже нет смысла. Но, если вы настаиваете на ответе, то мистер Вулф освободится в одиннадцать.
Долгая пауза.
— Я смогу прийти в полдень.
— Прекрасно. Что касается меня, то я не дождусь нашей встречи.
Повесив трубку, я вернулся к оладьям. Закончив вторую чашку кофе, прошел в кабинет и занялся домашней уборкой. Затем по домашнему телефону позвонил в оранжерею, Если бы я этого не сделал, то Вулф, спустившись вниз, захотел бы увидеть мисс Мардус в красном кожаном кресле — ведь патрон просил меня назначить встречу на одиннадцать. Теперь же я подарил ему час. И Вулф оценил это. Я сказал ему, что она сэкономила его десять центов, позвонив сама и пообещав прийти в полдень. Он прохрипел: «Удовлетворительно».
Я тоже решил использовать лишний час. Сказав Фрицу, что ухожу по делу, отправился на Одиннадцатую улицу. Люси я сказал, что забавы на Вашингтонской площади временно прекращаются, и позднее она узнает подробности. Потом снял фотокамеры с детской коляски, отвез их Элу Познеру и попросил его прислать счет.
В десять минут первого раздался звонок в дверь, и я, наконец, увидел мать мальчика, Да. Если Ричард Вэлдон, изменив Люси, забавлялся с этой женщиной, то он был разиней. Будь она лет на двадцать старше, то с небольшой натяжкой её можно было бы назвать ведьмой. Проводив её в кабинет и усадив в красное кожаное кресло, я вернулся к письменному столу и стал её разглядывать. Моему изумлению не было предела: напротив Вулфа сидела совсем другая женщина — так переменилось её лицо. В нем были сахар и пряности, и все самое приятное — только «приятное», может быть не самое точное слово. Она просто не сочла нужным надеть маску любезности для парня открывавшего ей дверь. Когда она сказала Вулфу, что счастлива оказаться в его доме и встретиться с ним, её голос был не менее сладким, чем наружность. Казалось, что все в ней предельно искренне.
Вулф, пристально её разглядывая, откинулся на спинку.
— Я могу вернуть вам комплимент, — сказал он ей. — Очень рад этой встрече. Я разыскивал вас в течение шести недель.
— Разыскивали меня? моё имя есть в телефонной книге. — В голосе и глазах содержался намек на то, что она была бы счастлива услышать его звонок.
Вулф кивнул.
— Но я его не знал. Мне было известно только то, что вы родили ребенка и избавились от него. Мне пришлось...
— Нет, вы не знали, что я родила ребенка. Просто не могли знать.
— Зато я знаю сейчас. Во время беременности последние четыре месяца, вы гостили в доме миссис Артур П.Джордан в Сарасоти, Флорида. Вы поступили в Сарасотский госпиталь шестнадцатого января под именем Клары Уолдрон и в ту же ночь родили ребенка. Когда пятого февраля вы садились в самолет Тампа — Нью-Йорк, все еще как Клара Уолдрон, ребенок был с вами. Что вы с ним сделали, где он сейчас?
На какое-то мгновение она потеряла дар речи, но потом продолжила разговор таким же елейным тоном:
— Я пришла сюда не для того, чтобы отвечать на вопросы, — сказала она. — Я пришла сама их задавать. Ваш человек наводил обо мне справки здесь, в Нью-Йорке, а затем во Флориде. Зачем?
Вулф поджал губы.
— Я не собираюсь отрицать это, — уступил он. — Арчи, принеси фото.
Я вытащил из ящика один из снимков, подошел и протянул ей. Она взглянула на фотографию, потом на меня, потом снова на снимок и обратилась к Вулфу:
— Я никогда прежде не видела этой карточки. Где вы её достали?
— Детская коляска на Вашингтонской площади была оснащена фотокамерами.
Это её сразило. Рот открылся и она так и не смогла закрыть его довольно долгое время. Мисс Мардус снова взглянула на снимок, взяла его и разорвала пополам, затем еще раз и еще раз, бросив кусочки рядом с собой.
— У нас хватает фотографий, — успокоил её Вулф. — Если хотите можем подарить вам на память.
Рот снова открылся и закрылся, но женщина не произнесла ни звука.