— Нет, если у тебя нет сомнений.
— Нет. Конечно, если мы потерпим неудачу во всем остальном, то можно будет еще раз их проверить.
— Что еще?
— Во-первых, есть живой ребенок. Я сам его видел. В вестибюле нет ничего необычного: двери без замка, наверх недуг только четыре ступеньки, любой мог зайти и выйти.
Было бы напрасной тратой нашего времени и денег клиентки пытаться найти входившего туда человека семнадцать дней назад. Я не беседовал с женщиной, убирающей в доме, так как она была нанята через агентство только на следующий день. В детской, которая раньше была гостиной, прекрасный турецкий ковер. Вы знаете, что все о коврах мне известно от вас, а все о картинах — от мисс Роуэн. В гостиной — Ренуар и, кажется, Сезанн. Клиентка пьет джин Фоллансби. Я с ней в плохих отношениях, так как забыл, что она Армстед, и немного побогохульствовал. Думаю, она отойдет.
— Что значит «побогохульствовал»?
— Она задела мою руку, и я пролил джин на брюки.
Он внимательно меня разглядывал.
— Ты бы лучше рассказал поподробнее.
— Нет необходимости. Я доволен.
— Несомненно. У тебя есть предложения?
— Да, сэр. Дело выглядит довольно безнадежным. Если мы ничего не добьемся, то через пару недель вы сможете рассказать ей, будто обнаружили, что это мой ребенок. В вестибюль положил его тоже я, и если она выйдет за меня замуж, то сможет оставить его у себя. Что же касается матери, то я могу просто...
— Помолчи.
Так или иначе, я все еще не решил, как трактовать вопрос о матери. Шеф взял свитер и осмотрел его. Я сидел скрестив ноги и, откинувшись на спинку стула, наблюдал. Он не вывернул свитер наизнанку, значит осмотр был предварительный, и Вулф еще вернется к этой вещи. Он положил её и взял шапку. Когда дошел до комбинезона, я стал наблюдать за его лицом, но не увидел на нем никаких признаков удовлетворения. Я повернулся и протянул руку за «манхэттенскими желтыми страницами», бывшей «Красной книгой». Нашел то, что искал, в статье «Одежда для детей», которая занимала четыре с половиной страницы. Я потянулся к телефону, но отдернул руку. Возможно, патрон мог обратить внимание на это обстоятельство при вторичном осмотре. Нужно было дать ему этот шанс без подсказки с моей стороны. Я поднялся и прошел в холл, а затем наверх, в мою комнату, к телефону, стоящему у моей кровати, набрал номер и, конечно, получил то, что и ожидал. Никакого ответа. Я попытал счастья по другому номеру — женщины, которую знал, матери троих детей, но она не смогла мне помочь и сказала, что посмотрит на комбинезон. Итак, приходилось ждать до утра. Я вернулся в контору.
Вулф развернул свой стул и держал комбинезон так, чтобы на него падал сильный свет. В другой руке он держал свое самое большое увеличительное стекло и изучал пуговицу. Я подошел и спросил:
— Что-нибудь нашли?
Он повернулся ко мне и положил лупу.
— Возможно. Пуговицы на этой одежде. Четыре штуки.
— Что вы о них скажете?
— Они сюда не идут. Такая одежда выпускается миллионами экземпляров, включая и пуговицы. Но эти пуговицы, конечно, не изделие массового производства. Материал похож на конский волос, хотя я предполагаю, что он может быть и одной из синтетических выдумок. Но они отличаются размерами и формой. Нет, это не машинное производство.
Я сел.
— Очень интересно. Поздравляю.
— А я думал, ты уже рассматривал их.
— Я смотрел, но без лупы. Вы, конечно, видели на комбинезоне фабричную марку «Чераб». Это марка компании «Резника и Сниро» , Западная Тридцать четвертая улица. Я только что звонил им, но никто не ответил, поскольку сейчас уже больше шести. Мне понадобится пятиминутная прогулка с утра, если, конечно, вы не захотите, чтобы я разыскал мистера Резника или мистера Спиро сейчас.
— Сходишь утром.
— Мы раскроем это дело, — сказал я и встал, чтобы взять лупу и комбинезон.
Глава 3
В Манхэттенском торговом центре есть все: от притязательных мраморных дворцов до дыр в стенах. Там нет только места для прогулок, потому что большую часть времени вы находитесь вне тротуара, огибая всякого рода мелочные лавки но зато это прекрасная тренировочная площадка для прыжков и уверток, оживляющих наши рефлексы Если в тридцать лет вам удалось выйти невредимым после часового пребывания там, то вы можете считать себя в безопасности в любом месте земного шара. Поэтому я почувствовал себя в какой-то степени совершенством, когда в десять утра, в среду, подошел к дому тридцать четыре на Тридцать седьмой улице.
Но потом все усложнилось. Я пытался как можно лучше все объяснить сначала молодой женщине в окошке на первом этаже затем, мужчине в приемной на четвертом этаже, но они просто не могли понять, почему я нахожусь в здании, если не хочу что-нибудь купить или что-нибудь продать и не ищу работу Наконец, я добрался до человека, сидевшего за конторкой с отсутствующим видом. Естественно, он не мог понять, почему вопрос: были ли эти пуговицы пришиты на комбинезоне «Резником и Сниро», для меня так важен, что я проделал путь на Тридцать седьмую улицу. Но, к счастью, не стал ни во что вникать. Просто он понял: человек, затративший столько усилий ради того, чтобы задать этот вопрос, заслуживает ответа. После поверхностного осмотра он сказал: