— О Боже, — пробормотала Шарлотта, — А Бен, что случилось с ним?
— Ничего серьезного, сотрясение мозга и пара порезов. Но кроме машины его еще лишат водительских прав. Но это еще далеко не все…
— Что же еще?
— Эстер, наверное, не сказала санитарам, что она совсем не Шарлотта Виндхэм.
— Какая чушь! И что теперь?
— Ну, ты же вообще-то не так плохо соображаешь, — сделала выговор бабушка. — Это значит, что ты как раз сейчас должна оставаться Эстер еще некоторое время, чтобы ваша шутка не окончилась полным хаосом.
— Об этом не может быть и речи! Как ты себе это представляешь?
— Ты должна! Или как ты сможешь объяснить руководству больницы, что пациентка Виндхэм перепутала свое собственное имя. Тогда Эстер наверняка переведут в психиатрическое отделение, а ты же этого не хочешь?
— Нет, конечно, нет, но… ах, бабушка…
— «Ах, бабушка», — передразнила старая дама. — Я жду от своей внучки немножко больше гибкости. Соберись, Шарлотта. Нельзя не признать, что при всем сочувствии к Эстер у нее появилось почти чертовское удовольствие от этой комедии.
— Бабушка, пожалуйста…
— Это была твоя идея поменяться ролями, детка. Теперь ты должна нести на себе все последствия этой маленькой аварии.
— Маленькая авария, — простонала Шарлотта и начала теребить свободной рукой влажные волосы. — И что я только сделала, что родилась в этой семье?
— Пожалуйста, без драматических выступлений, это моя специальность. Используй свой ум. Ты же была все-таки с самого начала самая умная из близнецов, а Эстер — самая красивая. Ну, докажи же, что умная головка важнее.
Одна фраза бабушки заключала приказ, комплимент и просьбу! Шарлотте было ясно, что у нее осталась только одна-единственная возможность — сделать то, что от нее требовалось.
— Хорошо, бабушка. Я попробую, — уступила она. — Я позвоню тебе, как только буду знать больше. Пока.
Сделав гримасу, она положила трубку. Когда она повернулась к дверям, то увидела, что в проеме стоит, прислонившись к косяку, Джеймс. Как давно он здесь? Слышал ли он, что она спрашивала об Эстер? По его задумчивому спокойному взгляду ничего нельзя было определить.
— Готова? — И после несколько искусственной паузы: — Я тебя никогда не считал девушкой, которая по утрам первым делом звонит бабушке.
Нет, должно быть, он подошел позже. Шарлотта заставила себя успокоиться и направить разговор в нужное русло.
— Она вовсе не обычная бабушка, а выдающийся экземпляр вымирающего вида, она — кинодива. Ты же не будешь утверждать, что не имеешь представления о Лорин Виндхэм, ты, киноневежда?
Джеймс свистнул.
— Тогда вообще не удивительно, что ты скрывала душу женщины-вамп за своим строгим фасадом работника офиса. Моя красавица, какие тайны я еще в тебе открою?
Оправданный вопрос! Шарлотта в первый раз уклонилась от его глаз, полных любви. Она начала ненавидеть ситуацию, которая вынудила ее лгать этому человеку. Она не хотела, чтобы это чудесное счастье было отягчено обманом, но какая альтернатива была у нее?
— Когда же в этом доме подадут, наконец, завтрак? — быстро уклонилась она от дальнейшей дискуссии и добавила: — Ты живешь здесь совсем один?
— Может быть, ты вытеснишь мою ужасную миссис Брингер? Моего домашнего дракона, который тут все приводит в порядок? Собственно, ее два центнера не так просто забыть. Но так как она приходит только днем, то я до сих пор был своеобразным отшельником… надеюсь, что в будущем ты составишь мне компанию.
Сердце Шарлотты сильно забилось. Снова одна из тех ошибок, которых она обязана избегать. Как же она должна сделать это — целых две недели быть Эстер, в то время как она Шарлотта? Шарлотта Виндхэм, которую любит Джеймс Кларк Первик.
4
— Вы очаровательны, мисс Виндхэм. Нет, у вас потрясающая новая прическа, и какая экстравагантная! Для своего возраста вы мужественная женщина! А что скажет ваш шеф по этому поводу?
Шарлотта уже успела посетить в больнице кипевшую от ярости Эстер, и хотя это посещение и было почти молниеносным, оно позволило ей правильно ответить на злобное ханжеское замечание. Она широко улыбнулась и ответила ядом на яд.
— Шеф считает, что я делаю честь моей бабушке, кинозвезде.
Мери Стит сжала губы, а Шарлотта исчезла за дверью, ведущей в ее кабинет. «Стит — отвратительный человек, — рассказывала Эстер. — Она никогда мне не простит, что Первик сделал меня ее начальником. К тому же она влюблена в него. Ее типичная черта — недостаток вкуса».
Шарлотта в больнице ничего не сказала по этому поводу. С одной стороны, она не чувствовала никакого желания обсуждать с Эстер все то, что с ней произошло, а с другой стороны, у нее было очень мало времени. Ей пришлось использовать все свое искусство убеждения, чтобы объяснить Джеймсу, что она не может появиться в офисе во вчерашней помятой одежде. Он отпустил ее против своей воли.