Тут уж было не до сна.
Для пассажиров, разумеется, ничего не изменилось, все мучения выпали, как водится, на долю пилота, капитана и штурмана, каковыми на "Генацвали" являлся один Николай Басов.
Несколько суток он не вылезал из рубки, предоставив пассажиров самим себе, а когда все-таки выбрался на свет божий, то в кают-компании происходило несколько неожиданное для него. Степаныч с пристрастием допрашивал путану. В роли пугала у него был Жорик, который время от времени сжимал кулаки, многозначительно щурил глаза и скрипел зубами, выпятив грозно нижнюю челюсть.
- Коль, чего они ко мне лезут? - воспряла духом Диана при виде пилота. - Достали уже своими расспросами!
- Кончайте, мужики, - мрачно сказал Басов. - Вам что, делать нечего?
- Пусть она сначала скажет, кто ее подослал, - недовольно сморщился Степаныч. - Какого хрена она в трюме лазила? Ишь любопытная. А любопытной Варваре... Это еще хорошо будет, если нос оторвут, могут ведь вообще придушить!
- А чего вы все темните! - с вызовом сказала Диана. Блин, военная тайна, чего они везут. Темнят, темнят... Ну, я и решила посмотреть, что они там везут. А чего, нельзя?
- Был у меня один любопытный, - сообщил Степаныч, задумчиво морща лоб. - Жаль только, пожил недолго. Любопытство беднягу сгубило, все свой длинный нос в чужие дела совал!
В кают-компании царила невесомость, но всех спасала обувь на магнитных подошвах. Тем не менее движения у всех были неуклюжие и скованные, понятное дело, к невесомости еще привыкнуть нужно было.
Басов обходился без магнитной обуви, поэтому он медленно проплыл мимо пассажиров к свободному креслу, ухватился за его спинку руками и ловко втиснул тело в тренировочном костюме в кресло. Седалище его костюма, как и поверхность кресла, была выполнена из липучки, поэтому одновременно он закрепился в кресле - липучка держала нормально.
- Ну, что ты всполошился? - миролюбиво сказал Басов. Бабы - народ любопытный, ну полезла Дианка одним глазком на ваши шмотки глянуть... Какая в этом беда? Она что, шпион марсианский, у нее где-то радиостанция спрятана? Кому она расскажет, если даже и узнает что-то о грузе?
Диана держалась вызывающе.
- Нужен мне ваш груз! - гордо сказала она. - Это они, Коля, с безделья мучаются, плохо им в Заземелье без баб.
- Во, стерва! - радостно удивился Жорик. - Да мне, если хочешь знать, бабы вообще не нужны. И Степаныч ими уже переболел, поняла?! А глазоньки свои настырные ты спрячь, я же их вырвать могу, любопытная ты наша!
Так. Бунт намечался на корабле. А если не бунт, то маленькие народные волнения.
- Диана, замолчи! - приказал он и повернулся к Жорику. И ты тут тоже грабками не размахивай. Глазоньки он выдерет! Мне ведь тоже может надоесть обормотов по космосу возить. Усекаешь?
Жора немедленно затих, только бубнил себе под нос, что некоторые на себя слишком много берут, незаменимых людей у нас нет, а рейсы все когда-нибудь кончаются, но Басов его уже не слушал.
- Ну и что ты там увидела? - повернулся он к Диане. - Чего они от нас прячут так старательно?
Диана фыркнула.
- Ты не поверишь, - сказала она. - Нет, ты не поверишь, Коля. Они везут... яйца!
13
Вот тут Басов и понял, что влип.
Диане он поверил сразу. Ей смысла не было врать.
И сразу понял, что именно эти типы затеяли и чем лично ему, Басову, это может грозить. Пожизненным заключением это грозило ему в лунной колонии. Незаконное распространение жизни! Межгосударственный договор карал за это сурово. Стерильность планет Солнечной системы необходимо было соблюдать тщательно. В противном случае можно было получить такие мутации бактерий и микробов, рядом с которыми средневековые оспа и чума показались бы безобидными заболеваниями. Были прецеденты! Никто и никогда бы не пошел на то, чтобы умышленно распространить на каком-нибудь небесном теле подобие жизни. Это тебе не реактор без тяжелой воды запускать, не ядрами из пороховой пушки по метеоритам палить. Ясный месяц, что в трюме были не обычные яйца, а геноизмененные. Он повернулся к Степанычу.
Тот живо и выразительно шевелил губами, срывая с лица морщинистый пластик. Собственно изменений особых не произошло - под пластиком оказались все те же старческие щеки, только вот лоб, изрезанный глубокими морщинами, стал повыше, глаза побольше, нос изменил свою форму, губы стали потолще. Перед Басовым сидел профессор фон Брегманн, лауреат Нобелевской премии в области биометастики за прошлый год. Николай узнал его сразу, слишком часто портреты профессора появлялись в прессе, слишком много шума было в последнее время вокруг его открытий. А замаскировался так, что от какого-нибудь космического снабженца не отличить!
Он глянул на Жорика. Жорик продолжал что-то бормотать о пилотах, которые мнят о себе бог знает что да еще в дальние и опасные рейсы берут всяких шлюх, через которые и случаются разные неприятности, не зря же академику матушка снилась с ее пирожками, через эту матушку все и пошло кувырком...
- А ты чего сидишь? - удивился Басов. - Если уж академик саморазоблачился, то тебе сам бог велел.
- Бога нет, - оборьав свою бесконечную тираду, заявил Жорик. - А саморазоблачаться мне незачем, роботам это ни к чему.
- Биологическая думающая машина второго поколения, - высокомерно сказал фон Брегманн, пожевал старчески губами, подумал немного и добавил: - Почти человек.
- Ясно, - задумчиво сказал пилот. - Хорошо еще вовремя все выяснили.
Он посмотрел на женщину.
С путаной тоже произошли определенные изменения.
Нет, внешне Диана оставалась все той же очаровательной блондинкой со стройной фигурой, красивой грудью и длинными ногами. Изменения произошли чисто психологического характера. Вместо молоденькой дурочки, космической "плечевой", прожигающей жизнь в обществе пилотяг, в кресле сидела уверенная в себе женщина, при виде которой сразу становилось понятным, что даже не женщина это сидит, а представитель закона, наделенный правами карать и миловать.