Но когда война окончилась, он решил продать офицерский патент – нескончаемая муштра, которой подвергались «вояки Гайд-парка» [21], представлялась ему невыносимой – и думал, что займёт какую-нибудь должность в одном из фамильных поместий. Когда Рейф был ещё мальчишкой, некоторые из его дядюшек управляли разными семейными предприятиями, и он посчитал, что, пожалуй, сгодится для такого дела.
И какую пощёчину получил, поняв, что семье от него требуется лишь одно – исполнить непродолжительную роль племенного жеребца, а дальше – живи как знаешь.
Благо, ему дали это понять без враждебности и презрения, иначе ответная пощёчина от Рейфа оказалось бы довольно болезненной. Однако Джордж полагал, что оказывает брату услугу. Джордж с ног сбивался, подыскивая идеальную, в его понимании, невесту для Рейфа: такую, что не доставит последнему ни малейшего беспокойства.
И вот ведь незадача – Рейфу нравилось, когда его беспокоили.
И что печально, Рейф не мог отказаться от первого дружеского предложения брата по причине смерти их отца. Вот Рейф и сбежал, в Египет.
– Я не о сыне спрашивала, – прервала его мысли Аиша. – А что подразумевал ваш брат под тем, что вам не сидится на месте?
– Правду. У меня нет постоянного дома с тех пор… по правде говоря, и не знаю с каких. Я ещё был маленьким мальчиком. – Он нахмурился, только теперь осознав эту истину. Неужели это случилось так давно?
– Когда ваш отец отослал вас прочь. – Судя по тому, как она произнесла эту фразу, Аиша понимала, что он никогда, никогда не отошлёт прочь своё дитя.
Конечно же, он был не против пожить с бабушкой: он любил её и ему нравилось в Фокскотте. Однако сознавать, как мало он значил для собственного отца…
Ни один его ребёнок никогда не усомнится, что важен для него.
– Нет, я жил с бабушкой, и на то время это был мой дом. Дома я лишился после её смерти… – Боже правый, неужели действительно у него не было постоянного пристанища так давно?
Она изумлённо воззрилась на него.
– Но ваша семья богата, – с болью в голосе произнесла она. – Как же случилось, что у вас нет дома?
Рейф понял: она вообразила, что он вынужден был жить на улице, как и она. Он рассмеялся и обнял её за талию:
– Нет, вы нарисовали себе какую-то чудовищную картину. Уверяю вас, я пережил восхитительные времена. После бабушкиной смерти я никогда не отправлялся в Эксбридж – дом моего отца, а теперь Джорджа, – если это зависело от меня. На школьных каникулах я оставался с Гэйбом и Гарри или Люком. Потом армия стала моим домом. И с той поры я останавливаюсь у друзей, а когда я в Лондоне – снимаю квартиру.
– Отчего не купите дом?
– А зачем? – пожал он плечами. – Вдобавок он у меня уже есть – бабушка оставила свой в наследство. – О чём он узнал лишь в двадцать один год из письма, отправленного ему в Испанию семейным стряпчим. Отец назначил управляющего для поместья, а дом сдали в аренду. В присутствии Рейфа не нуждались.
– Значит, у вас есть дом.
– Нет, я владею домом. Это другое.
– Если вы владеете домом, значит, у вас может быть дом, – настаивала она. – Трудно получить жилище в собственность. Превратить его в дом – легко.
– Правда? – отозвался он. – Отлично, когда мы поженимся, вы займётесь этим превращением.
Она отстранилась.
– Говорят, завтра мы прибудем на Мальту. – Это прозвучало предупреждением. – Я спущусь первой, – поспешила произнести Аиша и зашагала к сходнoму люку.
Мальта оказалась прекрасна – остров-сокровище среди искрящихся лазурных вод, маленький бриллиант, и по сути такая же твердая и крепкая, с этими гигантскими укреплениями, встававшими из моря.
Разумеется, из-за карантина сходить на берег не позволялось, но в обмен на золото и несколько замечательных огромных черепах, пойманных моряками, на борт загрузили свежий провиант и даже несколько больших корзин, доверху наполненных спелыми фруктами.
Аиша с Рейфом прогуливались по палубе, тогда как внизу пассажиры корабля угощались черепаховым супом, жареным мясом разнообразных диких животных и свежими овощами и фруктами, поданными вместе с местными сырами. Поднимающиеся из камбуза запахи манили, а Рейф был голоден, однако им приходилось терпеть. Обедали они в последнюю очередь, после всех остальных, но Хиггинс, несомненно, позаботится о том, чтобы им достались не какие-то объедки.
С берега слышалась музыка. Какой-то праздник, по всей видимости. Аиша, оторвав одну ногу от палубы, перегнулась через планшир [22], жадно внимая звукам.
– Будьте осторожны, иначе свалитесь за борт, – предупредил Рейф. Девушка была воплощением изящества и гибкости – просто загляденье.
Аиша рассмеялась:
– Разве музыка не чудесна? – Она закрыла глаза, чтобы лучше сосредоточиться на звуках, плывущих над водной гладью залива. – О-о! Я знаю эту мелодию, – радостно воскликнула она. – Это «Паренёк с шотландских гор» [23], и я когда-то играла её на фортепьяно. – И, напевая мотив, Аиша принялась беззвучно музицировать на гладкой поверхности планшира.
Рейфа тронуло её искреннее наслаждение таким непритязательным развлечением.
– Значит, вы умеете играть на фортепьяно, – он подталкивал Аишу к дальнейшему разговору, надеясь вызвать её на откровенность. Она так редко говорила о прошлом.
– Нет, но хотела бы, – ответила она, продолжая усердно перебирать пальцами воображаемые клавиши, радуясь, что помнит то, что, казалось, давно забыто. – Я начинала учиться, и мне нравилось, это было самым лучшим… – Она пропела мелодию и улыбнулась. – Как приятно услышать эту музыку через столько лет.
– На мой взгляд, вы очень искусны.
– Да, но только на поручнях корабля, – призналась Аиша. – Я посещала уроки всего лишь год, а потом…
– Что потом?
– Они прекратились. – Её наигрывающие мелодию пальцы сбились с ритма, и она смущенно убрала руки, а потом, словно ища, чем занять их, отвела назад волосы.
Последовало минутное молчание, прерываемое лишь тихим плеском волн и звуками города, что доносились с берега.
– Что произошло? Ваш учитель уехал? Или, может, умер?
– Миссис Уиттакер? Нет, насколько мне известно, она живёт там же и по-прежнему даёт уроки. – Аиша пожала плечами. – Она обычно давала уроки многим фра… англичанам и другим детям, жившим в том месте, не ради денег, а потому, что любила де… – Она смолкла, нахмурившись. – Нет, это она говорила, что поступает так из любви к детям, но теперь, когда я об этом вспоминаю, мне думается, всё это было ложью.
Девушка подняла взгляд на Рейфа:
– Она так суетилась надо мной, и я чувствовала, что мне очень рады и что я очень нужна… – Она вздохнула. – Ребёнку свойственно верить всему, что говорят взрослые, – изрекла Аиша потухшим голосом. – И только гораздо позже приходит понимание, что на самом деле всё совершенно иначе…
– Что произошло с миссис Уиттакер?
Она покачала головой:
– Теперь это не важно.
– Удовлетворите моё любопытство. Я хочу знать, почему прекратились такие любимые для вас уроки.
Аиша вновь пожала плечами.
– Как мне теперь видится, она питала нежные чувства к папе. Возможно, надеялась выйти за него замуж… не знаю.
– Ваш отец не разделял её чувств?
– Нет, коне… – Она запнулась. – Нет. Слышите, что это звучит? – Она перегнулась через борт и вся вытянулась, прислушиваясь к очередной песне, плывущей в воздухе, подгоняемой тёплым ночным бризом, но Рейф понимал, что это лишь предлог сменить тему разговора. Что-то произошло на тех уроках, связанное не только с неоправдавшимися вдовьими надеждами. Что-то очень личное для Аиши.
[21] «Вояки Гайд-парка» – так язвительно называли Королевскую гвардию.
[22] Планшир (планширь) – горизонтальный деревянный брус, стальной профиль (стальной профиль может быть обрамлён деревянным брусом) в верхней части фальшборта.
На старинных парусных судах использовался деревянный брус при изготовлении планширя или обрамления металлического планширя. На современных торговых судах и военных кораблях фальшборт обрамлён сверху стальным планширем. На пассажирских судах стальной планширь может быть обрамлён деревянным брусом.
Планширь служит наподобие перил на балконе; стальной планширь также выполняет роль ребра жесткости для фальшборта.
[23] "Паренёк с шотландских гор" (Highland_Laddie или Hielan' Laddie) – название древней шотландской народной мелодии "If thou'lt play me fair play", и, как это бывает, на её мотив сложено много вариантов песен. И благодаря стихотворению Роберта Бернса "The Highland Lad and Lowland" она известна под названием "Паренёк с шотландских гор".