– Вы, кажется, огорчены.
– Я не знаю этой песни, но она мила, правда? – Девушка покачивалась под музыку.
Она определённо решила больше не обсуждать эту тему. Но музыка и движения Аиши натолкнули Рейфа на мысль.
– Это Штраус, – произнёс он и протянул ей руку. – Вы вальсируете, мисс Клив?
Она посмотрела на его руку и помотала головой.
– Танец? Нет, я видела, как другие танцуют, – это было частью уроков миссис Уиттакер, но я так и не добралась до этой части.
– Тогда я вас научу, – Рейф взял её за руки.
Она попыталась отпрянуть.
– Нет, я не знаю, как танцевать. – Аиша растерянно посмотрела вокруг.
Как обычно, в час их прогулок матросов на главной палубе не было. Он видел, как парочка из них занималась такелажем [24], тёмные силуэты на фоне вечернего неба, и ещё несколько, исполняя свои обязанности, сновало по баку и палубе полуюта. Корабль отчалит с приливом, и вскоре матросы заполонят палубы, но пока…
– Вас никто не увидит, – заверил он Аишу. – Давайте, вот так – раз-два-три, раз-два-три, раз-два-три… – Поначалу она немного запиналась, но Рейф был превосходным танцором с многолетним опытом – он служил в штабе Веллингтона, а Денди питал известную слабость к балам, – и Аиша довольно быстро приноровилась к шагам.
Она очень легко двигалась и, можно сказать, интуитивно следовала за его движениями. Рейф видел, как её хмурая сосредоточенность мало-помалу сменялась выражением уверенности на лице, и, наконец, Аиша подняла взгляд на партнёра и одарила его ослепительной улыбкой.
– Я танцую, – воскликнула Аиша. – Я танцую и это чуде… ой! – Она наступила Рейфу на ногу и, смеясь, вернулась к строгой сосредоточенности.
Ему никогда не наскучит наблюдать за ней, думал Рейф. Настороженное выражение личика, которое он заметил у неё при первой встрече, почти испарилось. Оно возвращалось, стоило им лишь заговорить о её прошлом – скрытность Аиши навевала мрачные и тревожные мысли, – но остальное время… девушка была просто восхитительна.
Они кружились по палубе, пока не смолкла мелодия и оба они не запыхались.
Рейф отпустил Аишу и поклонился, тяжело дыша.
– Я, должно быть, постарел, – сострил он. – Хватаю воздух, словно рыба. В былые времена я мог целый день проскакать на коне, протанцевать ночь напролёт и ещё следующий день не слезать с коня.
– Это лихорадка, – заметила она ему серьёзно. – Вы едва оправились от болезни, вам нельзя перетруждаться. Лихорадка может вернуться.
Рейф прислушался к новому напеву. Тот оказался ему незнаком.
– Тогда, может, пропустим эту мелодию, миледи? – Они вернулись к поручням корабля.
– Когда же происходило то, о чём вы говорили? – поинтересовалась Аиша. – Скачки целыми днями и танцы ночи напролёт.
– В армии. Всякий в штабе Пэра или уже настоящий танцор, или вскоре станет таковым.
– Пэра? Вы имеете в виду своего отца?
Он прыснул смехом от неожиданности.
– Боже правый, нет, я знать не знаю, какой из моего отца был бы танцор. Представить не могу, чтобы он снизошёл до чего-то столь человеческого. Пэр – так мы называли Веллингтона, когда ему пожаловали титул герцога. Пэр или Денди. Естественно, обращались к нему мы «сэр» или «милорд».
– Хотите сказать, вы танцевали на войне? Когда служили?
Рейф расхохотался, увидев выражение её личика:
– Нельзя же только и делать, что воевать. Вы бы удивились, узнав, что на балу можно достичь большего, нежели на собрании. Некоторые наши самые важные сторонники были представлены Денди впервые именно на балу. Их притянули жёны – а на собраниях эти люди ни за что бы не появились.
– Понятно. Я знала, что вы много сражались, но о чём-то ином я и подумать не могла. Похоже, дипломатия добралась и до танцев.
– Всё верно. Однако Египет тоже был втянут в войну. Ваши родители сильно пострадали от Наполеоновской оккупации?
– Не знаю, – покачала она головой. – Я была слишком мала, и папаникогда не говорил об этом.
– Удивительно, что он остался. С женой и дочерью…
Аиша пожала плечами.
– Расскажите мне о своём отце. Он правда не танцевал?
– Я едва ли его знал. Он вручил мне пару флагов [25] в день, когда я вернулся из школы и…
– Флагов?
– Это значит, он купил мне офицерский чин в армии.
– Вручил в день, когда вы вернулись из школы? – Она с тревогой посмотрела на Рейфа.
Он пожал плечами:
– Ничего удивительного: младшие сыновья обычно идут или на церковную службу, или на дипломатическую, или в армию.
– И вы выбрали армию?
Он задумался. По правде говоря, его мнения никто и не спрашивал. Он был в самом деле потрясён, узнав, что должен покинуть дом, едва приехав.
Но случилось так, что в армии Рейф испытал больше счастья, чем за всё время жизни в Эксбридже. Он полюбил военную службу. К своему удивлению, Рейф понял, что ему нравится иметь чёткую и ясную цель, играть значимую роль, и он проявил себя очень хорошим бойцом, умелым организатором и искусным предводителем. Армия стала его домом.
А когда и четверо его ближайших друзей вслед за ним отправились на службу, школьная дружба окрепла – и они стали своего рода семьёй, семьёй на всю оставшуюся жизнь.
– Да, армия меня устраивала, – сказал он ей. – Сейчас, если я не ошибаюсь, звучит очередной вальс. Полагаю, у нас есть время хотя бы на один танец, прежде чем вы отправитесь переодеваться.
– Нет, – ответила Аиша с тревогой в голосе. – Думаю, мы достаточно потанцевали.
Как странно думать о миссис Уиттакер в этом месте, в этот час, размышляла ночью Аиша. Она лежала без сна на своей половине кровати, ожидая услышать глубокое, ровное дыхание Рейфа, свидетельствующее о том, что он заснул. А после и она сможет погрузиться в сон.
Это не значит, что она ему не доверяла, нет, он был человек слова, и, как обещал, не предпринял ни единой попытки соблазнить её.
В постели, имеется в виду.
Но случился ещё маленький поцелуй. И танец.
Вальс оказался своего рода обладанием: он позволял Рейфу вести её, куда тому угодно, властвовать над ней наряду с музыкой. Был неким предвкушением…
Аиша закрыла глаза, оживляя в памяти тот вальс. Стоило ей освоить шаги, как она вся отдалась движению, и ох, этому ощущению кружения в его объятиях, этому головокружительному удовольствию, отдалась музыке, его сильным рукам, его могучему телу…
Танец заставил её задуматься о настоящем обладании, происходящем между мужчиной и женщиной в постели…
Её охватило недоверие, но не к Рейфу. Это её, Аишу, чересчур влекло к мужчине, неудержимо.
Воспоминание о миссис Уиттакер пришлось как нельзя кстати.
Аише требовалось напоминание. Её соблазняли не просто поцелуй и танец. А общая картина их с Рейфом брака. Перспектива прожить с ним весь остаток жизни. Спать в одной постели, иметь возможность прикасаться к нему, как ей желалось, и принимать его ласки… Целовать его туда, куда ей хотелось, так долго и крепко, как мечталось… Иметь возможность открыть ему своё сердце и заставить открыться его сердце, делясь надеждами, мечтами и тревогами. И, если Бог благословит, родить детей. Обустроить вместе дом, создать семью. Её собственную семью.
Вот настоящее искушение.
Аишу словно окатило ушатом холодной воды, когда она вспомнила о миссис Уиттакер.
Его обещание, его предложение о замужестве, предназначалось Алисии Клив.
Миссис Уиттакер преподала Аише урок – урок жизни, когда той было девять лет. И к музыке он не имел никакого отношения.
Аиша год как брала уроки у миссис Уиттакер. Папаприводил её на уроки каждую неделю и забирал по окончании занятий. Аиша любила эти занятия и те прогулки с отцом. Они были, можно сказать, единственным временем, когда отец принадлежал только ей.
[24] Такелаж – общее наименование всех снастей, составляющее вообще вооружение судна или вооружение рангоутного дерева. Такелаж, служащий для удержания рангоута в надлежащем положении, называется стоячим, весь же остальной – бегучим.
[25] Достоверных данных о том, действительно ли вручались флаги или это всего лишь символическое понятие, не нашлось (по крайней мере, я не смогла их отыскать). Видимо, таким образом отмечалось в каком полку и батальоне будет служить данный офицер. Известно, что с 18 века в британской армии каждый батальон имел свою определенную пару знамён, с которой он шел в бой. 1-е знамя – Королевское (the King's/Queen's Colour), 2-е – Полковое (The Regimental Colour).