После занятий миссис Уиттакер неизменно приглашала их на чай. У неё всегда находилось что-то вкусненькое: крошечные глазированные пирожные, миндальное печенье, макаруны [26], и настоящий английский чай.
Миссис Уиттакер называла её Алиса, дорогая Алиса или милая Алиса – и никогда Аиша. Папа говорил ей не обращать на это внимание и откликаться в любом случае, как бы ни назвала её миссис Уиттакер.
Каждый месяц миссис Уиттакер устраивала музыкальный вечер, как она это называла, только происходил он днём. Аише ещё ни разу не довелось его посетить, хотя она всё о нём знала. Приглашались лучшие подопечные миссис Уиттакер и их родители, и они, ученики, устраивали маленький концерт. Самой волнующей частью были дуэты.
Каждый месяц двое специально отобранных учеников разучивали свои партии дуэта. И только на концерте они слышали, как звучит окончательный кусочек, когда садились за инструмент с другим учеником и каждый играл свою часть.
Аиша до сих пор помнила, какое испытала волнение, когда наконец и её пригласили на музыкальный вечер и оказали честь, доверив выучить партию. Как трудилась, зная, что в конце месяца будет играть свой первый концерт, участвовать в вожделенном дуэте.
А потом последовал первый удар: папа и мама решили отправиться в Иерусалим, и поэтому папа не мог присутствовать на концерте. Мама никогда не посещала подобные мероприятия: она стеснялась общества из-за своих шрамов на щеке. Аиша всегда мирилась с этим… до сего момента.
– Будут и другие концерты, моя дорогая, – успокаивал её отец. Он с мамой был очень воодушевлён предстоящей поездкой.
Второй удар наступил, когда папа сказал, что Аиша не должна посещать уроки вообще, пока он в отъезде.
Оглядываясь назад, Аиша понимала: папа знал, что делал. Тогда же она думала, что её жизнь рухнула, что её больше никогда не пригласят на музыкальные вечера миссис Уиттакер, не говоря уже о том, чтобы играть дуэт…
Она оказалась права, но вовсе не по той причине, которую нарисовало её воображение, воображение девятилетней девочки.
Родители отбыли в Иерусалим, и, когда пришло время её еженедельных уроков, Аиша настояла на том, чтобы её сопроводил туда кто-то из прислуги. Не Ратиб, который обычно присматривал за ней, и не Йорги, который остался на хозяйстве, – они могли прекрасно знать об указании её отца, – а Минна, самая юная из слуг, которая была глупенькой, легкомысленной и смешливой.
Аиша никогда прежде не выказывала непослушания своему отцу. Миссис Уиттакер была удивлена, что Аиша пришла без папы, но урок состоялся, хотя привычного чаепития не последовало.
На следующей неделе миссис Уиттакер расспрашивала её о маме – вопрос за вопросом. Прежде она ни о чём не спрашивала Аишу. После она, сославшись на головную боль, быстро завершила урок. В тот момент Аише не показалось это странным.
Наступил день концерта, и она надела самый лучший свой наряд. Аиша вошла с группой прочих приглашённых.
– Сядь тут и не двигайся, – сказал ей миссис Уиттакер, указывая на место в углу.
Аиша ждала, волновалась, нервничала… Она смотрела, как приходят другие ученики с родителями, и улыбалась им, гадая, кто же будет её партнёром по дуэту. Она знала не многих детей. Аиша наблюдала за ними со своего стула, размышляя, станет ли кто-то из них её другом. Ей страсть как хотелось иметь друга своего возраста.
Концерт начался. Аиша слушала, смотрела и ждала.
Наступил антракт. Все пили чай или лимонад и ели пирожные. Аиша встала, чтобы попить, – у неё пересохло во рту от волнения, – но миссис Уиттакер шикнула на неё:
– Я же сказала – сиди. – И она села.
Никто не заговаривал с Аишей. Ни словечка никто не сказал. Только слышались перешёптывания, и люди, беседуя друг с другом, украдкой оглядывались на неё. Что она такого сделала?
Вторая часть концерта подходила к концу; остался лишь один номер – дуэт. Встала девочка с длинными золотыми локонами. Она нервно разглаживала платье. Аиша тоже поднялась.
– Мне жаль, Сьюзен, дорогая, твой партнёр по дуэту не появился, – произнесла миссис Уиттакер. – Концерт окончен.
– Но… – начала Аиша.
– Аиша, поди и подожди на кухне, – резко заявила миссис Уиттакер. – Остальные дети могут перейти в столовую, где накрыты столы с закусками.
Огорчённая и сбитая с толку, Аиша отправилась на кухню, где ожидала Минна. Прочие слуги таращились на Аишу. Никто с ней не говорил.
Немного позже пришёл слуга и сказал Минне:
– Хозяйка велела, чтобы ты немедля отвела девочку домой.
– Мне надо только забрать ноты, – сказала Аиша, сражаясь со слезами, и побежала в гостиную за сумкой для нот.
В холле стояло несколько детей, включая и девочку Сьюзен, которая, судя по её глазам, плакала. Аиша подошла к ней, чтобы утешить, – её тоже лишили минуты славы, к которой она так усердно готовилась.
– Ух! Убирайся, ты, грязное создание! – воскликнула Сьюзен. – Не смей прикасаться ко мне.
Аиша стала оглядывать платье, думая, что, должно быть, нечаянно испачкала его на кухне. Но оно было чистым, без единого пятнышка, таким, каким она его надела. Она предприняла новую попытку.
– Убирайся! – завизжала Сьюзен. – Нам нельзя разговаривать с тобой. Тебя даже быть здесь не должно!
Едва сдерживая слёзы, Аиша толкнула дверь из гостиной и тут услышала чьи-то слова:
– Так кто она, вы говорите?
И ответ миссис Уиттакер:
– Она побочный ребенок Генри Клива, маленькая нагульная мерзавка… дочь невольницы. Меня в жизни ещё так не обманывали.
Аиша понятия не имела, что значит побочный ребёнок и нагульная, но по тону миссис Уиттакер поняла, что та её ненавидит. Как и ненавидят все остальные присутствующие.
«Маленькая нагульная мерзавка» – звучало, как падальная муха, что откладывает в гниющих продуктах яйца, из которых потом вылупляются личинки.
Аиша даже не могла вспомнить, как добралась домой. Видимо, Минна нашла её и увела.
Гораздо позже Аиша узнала значение тех слов, а также поняла: все думали, что она – это её сводная сестра Алисия, которая умерла. Папа знал об этом, но считал, что его присутствие не позволит правде выплыть наружу.
Это был урок, который она никогда не забудет, – музыка, концерт, дружба… даже пирожные предназначались Алисии Клив, а не Аише. Для Аиши не было ничего.
И предложение о замужестве от лежащего рядом мужчины тоже было для Алисии Клив, дочки баронета и леди.
Ох, он желал Аишу, она знала это, и он даже, вероятно, уже полюбил её. Папа любил маму – она была для него и небом, и землёй.
Но в мире Рейфа – реальном мире – сын джентльмена никогда сознательно не женится на незаконнорожденной дочери невольницы. Не женится, разве что Аиша обманет его.
Но если она останется с ним, если отдастся ему, он сделает её своей любовницей – любимой любовницей, возможно. И её сыновья будут бастардами.
Но нет, её дитя не должно слышать, как кто-то говорит: «Он побочный ребенок Рейфа Рэмси, маленький нагульный мерзавец…»
Ещё оставалась возможность пожениться тут, на корабле, как предлагал капитан. Да и преподобный Пэйн мог сочетать их браком согласно обрядам англиканской церкви.
Но она не женит на себе Рейфа обманом. Он непременно возненавидит её за такой поступок, непременно, и этого ей не вынести. Она лучше будет жить без него, чем жить с ним, презираемая как лгунья. Или как ярмо на его шее.
Поэтому ей придётся во всём ему сознаться. И поскорее, иначе он рассердится, что не один раз выставил себя дураком, предлагая замужество, основанное на неверном предположении.
Аиша перевернулась в кровати и стала наблюдать за тем, как он спит, как подымается и опадает его широкая грудь.
Как она собиралась разделить постель с мужчиной, который знает, что она дурачила его? А если он разъярится? Каюта ведь очень маленькая. Она не боялась, что Рейф нанесет ей физические раны, но будет крайне неловко так интимно делить пространство с человеком, который её презирает.
[26] "Слово «макарун" походит от итальянского "maccherone" и венецианского "macarone" (означающего тонкую пасту), отсюда и берет свое название слово "макароны", сказано в Larousse Gastronomique, энциклопедии французской кулинарии. Многие источники прослеживают корни выпечки до итальянского рецепта времен Ренессанса или же группы французских монахов, которые моделировали десерт по форме своих пупков.
Макаруны готовят с помощью яичных белков, молотого миндаля и сахара. Твердые внешние половинки скрепляются вместе благодаря мягкой кремообразной прослойке, которая может состоять из чего угодно, начиная от фруктового пюре и заканчивая шоколадной помадкой. Макаруны обычно имеют фруктовые вкусы, также вкус фисташек, шоколада, а иногда более экзотичные вариации такие как, например, фиалковые, с фуа грой и белыми трюфелями. Французское лакомство не нужно путать с тянучим десертом из сладкого кокоса.