– Только не говори, что и запах восхитительный, – сухо заметил Рейф. Девушка рассмеялась. В порту воняло тухлой рыбой, водорослями и едко пахло илом. – Странно, что здесь пахнет рыбой и морем сильнее, чем в море. Но это интересно.
Два матроса гребли к берегу. Где-то вдалеке кричали морские птицы, и их приглушённые крики разносились над водой.
– Эхо так загадочно звучит в тумане, – заметила Аиша, пока они плыли. – Как будто мы в другом мире.
– И в нём к тому же чертовски неудобно. Внимательно смотри под ноги, – отозвался Рейф, помогая ей сойти на берег. – Тут мокро и скользко.
Он вёл её в город со всей возможной скоростью. Аише приходилось почти бежать, чтобы поспевать за ним. Рейф не дал ей времени осмотреться, она едва успела размять ноги на земле, прежде чем они уехали в экипаже, который Рейф назвал жёлтым мерзавцем.
Рейф устроил всё в считанные минуты: нанял карету и кучера, отправил Хиггинса забрать его экипаж у Гарри и встретить их в Кливдене и получил в банке английские деньги.
Единственное, что заставило его немного помедлить – вид Аиши, дрожащей от холода в своём хлопковом платье и шали. Он потащил её в магазин и через пять минут вытащил оттуда, одетую в мягкий шерстяной плащ тёмно-розового цвета, отороченный зелёным шёлком, с капюшоном, украшенным лебяжьим пухом, и такой же муфтой. Аише плащ очень понравился.
– Бабушка, без сомнения, с огромным удовольствием купит тебе наряды, более подходящие для здешнего климата, – сказал он, подсаживая её в карету.
Аиша кивнула. Она уже не могла дождаться этого. В том маленьком магазинчике было столько прекрасных вещей.
– Для спешки есть какая-то причина? – спросила она, когда экипаж рысью выехал из Портсмута. Она не видела причин; корабль шёл из Александрии больше четырёх недель, никто их не ожидал.
– Я хочу добраться до Винчестера сегодня. Если туман расползётся дальше, он сильно нас задержит.
– А что в Винчестере?
Он обвёл её медленным горящим взглядом.
– Очень неплохой постоялый двор.
Очень неплохой постоялый двор. Аиша ощутила, как загорелись щеки, и не смогла скрыть улыбку. Рейф скучал по ней. В ней вскипела радость. Она тоже скучала без него, без того, чтобы засыпать подле него, переплетясь телами, вдыхая запах его кожи, ощущая тёплую, расслабленную мощь его большого тела. Ей не хватало пробуждения рядом с ним и приветствия, произнесённого тихим, низким голосом: «С добрым утром, милая», за которым неизменно следовал поцелуй. И занятий любовью после этого.
Теперь Аиша понимала, почему Лейле так отчаянно хотелось замуж. В те последние недели на корабле Аиша ворочалась на узкой койке в каюте миссис Феррис, борясь с собой; её тело боролось с разумом. Тело жаждало Рейфа. Одной мысли или мимолетного взгляда на него было довольно, чтобы глубоко внутри всё начинало трепетать и сжиматься. Она часами не могла уснуть, мечтая, как выскальзывает из койки и пробегает небольшое расстояние до каюты Рейфа…
И вот теперь, одной короткой фразой, одним горящим взглядом он давал понять, что чувствовал всё то же самое. Он скучал по ней.
Колесо попало в выбоину, и Аиша подпрыгнула, едва не упав с сиденья. Рейф придержал её, притянув к себе.
– Вот почему их называют «жёлтые мерзавцы», – пояснил он. – Я бы предпочел экипаж попросторнее, но ни одного не было.
– Я не против тряски, – сказала Аиша. – И особенно мне нравится это окошко. – Она указала на широкое застеклённое окно, растянувшееся на весь перед кареты. – Так можно видеть, куда мы едем и все чудесные виды.
– Какие чудесные виды? – удивился Рейф. – Здесь только поля.
Она рассмеялась.
– Английские поля, – напомнила она. – Такие ухоженные, зелёные, коричневые и жёлтые – как лоскутки, с очаровательными изгородями, и они настолько зеленее, чем я ожидала – не могу дождаться весны и цветов. А деревеньки такие чистые и хорошенькие, и совсем разные – только взгляни на тот домик в опрятном чёрном парике.
Губы Рейфа дрогнули:
– Это тростниковая крыша.
– Похоже на парик. Понимаешь, это все настолько по-английски, и приводит меня в восторг.
– Меня больше приводит в восторг то, что внутри экипажа, – сказал Рейф и потёрся губами о её губы. Но тут карета замедлила ход, проезжая через деревню, и люди с любопытством уставились на них. – Никакого уединения, – проворчал Рейф, выпрямляясь, но продолжая крепко, по-собственнически обнимать её. Забота, с которой он обращался с ней, согрела Аишу почти так же, как ощущение его великолепного тела. Она прижалась к нему покрепче.
Так они и провели большую часть пути: Рейф расслабленно вытянулся на сиденье, скрестив перед собой длинные ноги, объясняя разные вещи, которые привлекали внимание Аиши, и воруя поцелуи при каждом удобном случае.
Аиша уютно устроилась у него под боком, под защитой его руки, дивясь английской зелени и влажности, согретая счастливой звездой, которая привела к ней этого желанного мужчину и заставила его захотеть её. Она разглядывала сочную зелень сельской Англии, проносящуюся мимо, и считала часы до Винчестера и «очень неплохого постоялого двора».
Но за двадцать миль до Винчестера у экипажа треснула ось, и Рейф с Аишей были вынуждены остановиться на маленьком придорожном постоялом дворе без отдельных комнат: там было всего две комнаты с несколькими кроватями – одна для мужчин, другая для женщин.
Ночью ось заменили, что позволило благополучно тронуться в путь с утра. День был холодным, и Рейф с Аишей ехали в умиротворённом молчании. Рейф мрачно смотрел в окно; он был молчалив, вне всякого сомнения, из-за того, что нарушились его планы на прошлый вечер. Аиша смотрела на пробегающие пейзажи, рассеянно поглаживая Клео, свернувшуюся у неё на коленях. Она тоже сожалела об упущенной возможности заняться любовью, но кроме этого девушка всё сильнее нервничала из-за первой встречи с бабушкой.
Она не станет рассказывать всю правду до завтра, решила про себя Аиша. Пусть хоть один день она побудет просто внучкой, без всяких сложностей.
Рейф был убеждён, что бабушка Аиши не придаст особого значения обстоятельствам её рождения, он говорил это несколько раз. Он был уверен, что бабушка полюбит её. Аиша надеялась, что он окажется прав.
Он был так силён и уверен в себе, что не мог понять, насколько Аише важно, чтобы бабушка полюбила её, как Аише нужна забота. Эта страна была так прекрасна, а девушка выросла, слушая истории и мечтая об Англии, но всё это было и странно для дочери жары, пыли и яркого беспощадного солнца.
В самый разгар утра они добрались до Андовера, где и задержались ненадолго, чтобы сменить лошадей и перекусить.
Вскоре после того, как они покинули Андовер, Аиша заметила указатель, промелькнувший у обочины.
– Фокскот! – воскликнула она.
– Что?
– Я видела указатель на Фокскот. Разве ты не там раньше жил?
– Там дом моей бабушки, да. Деревня Фокскот находится неподалёку, – безразлично бросил он. – Я не был там с тех пор, как был мальчишкой.
– Но мне казалось, ты говорил… разве дом не принадлежит тебе?
– Принадлежит.
– Почему же ты не приезжал?
– Он меня не интересует, – пожал плечами Рейф.
– Кто там теперь живет?
– Никто.
– Ты не сдаёшь его?
– Зачем мне его сдавать? – он послал ей холодный взгляд.
– Не знаю, – ответила Аиша, до крайности удивлённая тем, что у кого-то есть дом, который не навещают и никак не используют. Ей это казалось расточительным, но её это не касалось. – Мы будем жить там после свадьбы?
– Нет, мы будем жить в моём лондонском доме, – отрывисто произнёс Рейф.
Аиша кивнула, немного разочарованная. Она бы с удовольствием пожила в этой великолепной зелёной сельской местности, но, разумеется, если Рейф ненавидел Фокскот, то не о чем было и говорить. Всё это казалось странным. У неё сложилось впечатление, что ему нравилось жить у бабушки. То, что он не возвращался сюда с тех пор, как ему исполнилось четырнадцать, вызывало странные чувства.