На улице она увидела две тропинки, одна вела к обнесённому стенкой огороду при кухне, другая уводила прочь от дома к какому-то селению. Аиша поспешила по второй тропинке.
У неё не было ни малейшего представления, куда она идёт. Денег было мало – Рейф дал ей совсем немного, чтобы она могла купить необходимые мелочи в том магазине, где он купил ей плащ. Но их было больше, чем в ту ночь, когда она покинула отчий дом, преследуемая работорговцами.
Тогда она была ребёнком, и ей удалось спастись. Теперь она старше и умнее. И она в Англии, там, где всегда хотела оказаться. Жалобный писк нарушил ход её мыслей, и Аиша улыбнулась Клео, которая пыталась просунуть лапку сквозь рейку корзинки. И у неё ещё есть маленький, высокомерный пушистый друг, который составит ей компанию, и которого можно любить. Этого будет – должно быть – достаточно.
Рейф был в ярости. Ему хотелось удушить леди Клив. Как она посмела так говорить об Аише? Как она посмела не выйти встретить её – он знал, насколько Аишу это задело, она старалась не показывать своих чувств, но Рейф видел мелькнувшую в глазах девушки боль, которую та с достоинством скрыла и последовала за горничной.
Он взглянул на чайный прибор, принесённый дворецким. Две чашки, а не три. Отрывистый приказ – и дворецкий поспешил из комнаты за ещё одной чашкой.
– Когда вы увидите Аишу, вы поймёте, как заблуждались на её счёт, леди Клив, – сказал Рейф.
Старушка не ответила. Её нижняя губа дрожала. Она поняла, что он заметил это, и гордо отвернулась, пряча расстройство. Этот жест напомнил ему Аишу.
Злость Рейфа немного поутихла. Не обращая внимания на чайник, он поднялся и налил леди Клив шерри из графина на буфете.
– Выпейте. Вам станет лучше, – сказал он, протягивая рюмку.
Леди Клив взяла рюмку дрожащей рукой и осушила одним глотком. Она поёжилась, проглотив напиток, вернула пустую рюмку Рейфу и шёпотом поблагодарила.
– Она… она похожа на Генри? – спросила старушка через минуту.
– Вы боитесь, что она вам понравится, не так ли? – мягко спросил Рейф. – Нет, она не похожа на Генри.
Леди вздохнула.
– Она похожа на леди на этой картине, – закончил Рейф.
Глаза леди Клив расширились:
– Это я в юности.
– Так Аиша выглядит сейчас, – сказал Рейф. – Только волосы и одежда другие. Она ваша внучка, в этом никто не усомнится. И судя потому, что я узнал, сэр Генри очень любил её – и её мать.
– Мне рассказали другое, – устало бросила леди Клив.
– Кто? – нахмурился Рейф.
– Женщина, знавшая Генри в Каире – одна из его приятельниц.
Рейф налил себе и леди Клив ещё шерри.
– Продолжайте, – сказал он. – Как вы познакомились с этой женщиной?
– Месяц назад одна из моих подруг лечилась в Бате. В бювете [31] она познакомилась с леди, которая несколько лет прожила в Каире. Естественно, разговор зашёл об истории моей внучки – полагаю, теперь половина Англии знает эту историю, – поэтому, когда та дама, миссис Уиттакер, рассказала подруге, что была знакома с Генри в Каире, та, разумеется, свела нас, и мы условились встретиться. – Леди Клив вздохнула и печально посмотрела на Рейфа. – Почти жалею, что это произошло. Если бы я ни о чём не знала, сегодняшний день стал бы совсем другим.
– Расскажите мне, – напомнил Рейф.
– Миссис Уиттакер рассказала мне об Аише и её матери. Очевидно, она была хорошим другом моего сына. Она рассказала, что та рабыня запустила свои коготки в Генри, и он оказался загнан в ловушку и был несчастен.
– Я не верю этому, – резко сказал Рейф. – Из того, как Аиша говорит о родителях, ясно следует, что они очень любили друг друга.
Леди Клив посмотрела на него с беспокойством.
– Разве не в её интересах так говорить?
Рейф покачал головой:
– Аиша всей душой верит в это, а я верю ей. – Он подался вперёд и прикоснулся к колену леди Клив. – Вы тоже поверите, увидев, как сияют её глаза, когда она говорит об отце и матери.
Леди Клив казалась неуверенной.
– Миссис Уиттакер сказала, что интрижка Генри с той женщиной вызвала скандал в Каире. Девочка родилась через месяц после рождения моей внучки Алисии – и за это я не могу простить Генри. Если бы он только знал, сколько унижений, должно быть, вынесла его жена…
– Аиша говорила, что отец был очень осмотрителен. Она не верила, что леди Клив что-либо известно о ней или её матери. Лишь после смерти жены и Алисии Генри перевёз Аишу и её мать к себе в дом.
– Я слышала другое, – покачала головой леди Клив. – Миссис Уиттакер сказала, что женщина с ребёнком приехали и навязались Генри, когда он был в трауре и вне себя от горя. Она сказала, что бедного Генри просто использовали, и что все в Каире считали, что этот ребёнок не имеет к Генри никакого отношения.
– И всё же Аиша – точная ваша копия в молодости, – заметил Рейф, указывая на портрет.
Леди Клив вздохнула и откинулась на спинку кресла, она выглядела усталой и поникшей.
– Теперь я не знаю, что и думать.
– Я не был знаком с вашим сыном, но со слов Аиши у меня сложилось впечатление, что он был человеком решительным, умным, не придавал значения тому, что думают другие, он был властным, эгоцентричным, в какой-то степени эгоистом, но очень привязанным к Аише и её матери.
Леди Клив внимательно смотрела на него.
– Я должен добавить, что эгоцентризм и эгоизм – сугубо моя оценка того, что мне рассказала Аиша. Она обожала отца и не потерпела бы ни слова против него или матери. Несмотря на то, в каком положении он её оставил.
Повисло долгое молчание. Выражение лица леди Клив говорило само за себя. Она знала своего сына, и это был тот самый человек, которого описал Рейф, а не тот, каким изобразила его леди Уиттакер.
– Аиша говорила, что отец казался немного странным вскоре после смерти леди Клив, поскольку, когда он привез её с матерью к себе в дом, то иногда называл её Алисией.
– Да, понимаю, – протянула леди Клив. – Письмо, в котором он писал, что Алисия и её мать скончались, было несколько странным. Отсюда и заблуждение. – Тонкая кожа старушки пошла морщинками недоумения. – Но зачем миссис Уиттакер попыталась очернить Аишу передо мной? – спросила она. – Какая ей в этом выгода?
Рейф пожал плечами.
– Как вы думаете, чего она хотела.
– Ничего, – покачала головой леди Клив. – Лишь моей дружбы.
«Дружбы одинокой пожилой дамы. Богатой пожилой дамы, вдовы баронета», – подумал Рейф, но промолчал. Пусть леди Клив сама обо всём догадается.
– У этой женщины есть семья?
Леди Клив задумчиво поджала губы.
– Она овдовела и жила у родственников. Это создавало ей, бедняжке, неудобства, и, по правде говоря, мы обсуждали… – Она осеклась, как будто внезапно что-то поняла.
– Что?
– Мы обсуждали возможность нанять для меня компаньонку – и да, меня посещала мысль, что миссис Уиттакер мне подходит. – Она откинулась в кресле. – О Боже. О мой Бог. Подумать только, я верила ей – и она была очень убедительна – и она действительно жила в Каире несколько лет и знала Генри, в этом я уверена, хотя он никогда не упоминал о ней в письмах. Он никогда не упоминал и о своей любовнице и дочери. Но, Боже мой, – она в отчаянии взглянула на Рейфа, и у того промелькнула внезапная мысль, что вот так Аиша может выглядеть, когда станет пожилой и что-то её взволнует.
Леди Клив прижала мягкие морщинистые ладони к щекам.
– Подумать только, я могла отослать свою внучку обратно, даже не повидав её. Поверив голословному обвинению незнакомки.
Рейф снова похлопал её по колену.
– Можете быть уверены, Аиша не гонится за вашими деньгами. Ей нужна только её бабушка. Однажды она сказала, что ужасно жить без семьи и никому не принадлежать.
Леди Клив судорожно сглотнула.
– Она говорила о вас, не о себе. Я пытался убедить её отправиться со мной в Англию, и её сопротивление дало трещину, когда она поняла, что вы остались одна в целом мире, – хрипло добавил он. – Знаете, ей было тяжело уезжать. В Каире есть люди, которые очень её любят. Она, правда, милая, сами увидите.
[31] Бювет – (франц. buvette, буквально – буфет, распивочное заведение) – специальное сооружение, устраиваемое над каптажем минерального источника или близ него для отпуска питьевой минеральной воды, с целью предохранения её от загрязнения и создания необходимых удобств для пользования. Иногда бювет холодных минеральных источников устраивается с приспособлением для подогрева воды. Часто бювет устраивают в специальных галереях.