Глаза леди Клив наполнились слезами.
Рейф протянул ей свой платок и, поднеся его к глазам, леди Клив смущённо произнесла:
– Мне жаль, что я так сказала о Сент-Джонс Вуд. Я… я жестока по отношению к содержанкам и их отпрыскам. Мой муж… впрочем, вам не надо это слушать.
Рейфу не было дела до старых историй. Ему важно было прояснить один момент:
– Я женюсь на Аише. Никто – ни вы, ни мой брат, ни высший свет – сам лорд Веллингтон не остановит меня.
– Но почему же она не сказала вам, что её мать была рабыней?
Рейф признал справедливость этого вопроса, но его это не заботило.
– У неё наверняка есть на это причины, – просто сказал он.
– Вы принимаете это на веру? – недоверчиво осведомилась леди. – Вы настолько верите в неё?
– Я полностью ей доверяю, – тихо сказал Рейф. – И когда вы с ней познакомитесь, то поймёте, почему. Вы совершенно справедливо опасались встречи с ней.
Тонкие изогнутые брови сошлись у переносицы.
– Почему вы так говорите?
– Потому что вы не сможете не полюбить её, – улыбнулся Рейф. – Все её любят. – И это была чистая правда. Она очаровала всех на корабле, даже угрюмую старуху миссис Феррис, в конце концов.
– Вы влюблены в неё, не так ли?
Рейф замер. Вопрос эхом отдался в его сознании. Ответ звучал даже громче, потрясая его до глубины души.
Он резко поднялся.
– Если вы извините меня, я проверю, что её задержало.
– Я велела Адамсу подать ей чай на кухне, – призналась леди Клив. – Я надеялась, что так она поймёт, что здесь ей не на что рассчитывать.
Рейф выругался сквозь зубы.
– Я найду её. – Он распахнул дверь.
Дворецкий Адамс испуганно отступил. Подслушивает под дверью, подумалось Рейфу.
– Где мисс Клив? – рявкнул он.
Вопрос озадачил дворецкого.
– Не могу знать, сэр. Я подумал, что она, должно быть, здесь. – Он взглянул через плечо Рейфа на леди Клив и продолжил: – Она должна была прийти на кухню, но не пришла. Мы подумали, что она, наверное, в саду со своей кошкой, но её и там нет.
Рейф повернулся и посмотрел на багаж, всё ещё стоящий в холле. Кошачья корзинка исчезла. И саквояж Аиши, и её новый тёплый плащ. Под ручку его собственного чемодана был подсунут сложенный листок бумаги. Молодой человек схватил его, взломал печать и прочитал:
«Мой дорогой Рейф,
Простите, что покидаю Вас, не попрощавшись лично, но я не могу поступить иначе.
Вы никогда не говорили, что являетесь наследником графа, никогда не упоминали о том, что существует вероятность того, что я стану графиней. И Вы не упоминали о том, что уже помолвлены с титулованной богатой леди из уважаемой семьи. На корабле Вы говорили о моём бесчестье, но из того, что леди Клив только что сказала, ясно следует, что, став вашей женой, я погублю Вас, а этого я никак допустить не могу.
Вы добры, отважны, благородны, но я слишком сильно люблю Вас…»
Рейф перестал читать, сердце тяжело билось, а дыхание замерло в груди. Аиша любит его? Да, так оно и есть, это было написано тёмно-синими чернилами на изящной белой бумаге. Она любит его. Слишком сильно.
«Я слишком сильно люблю Вас, чтобы позволить Вашему чувству долга и благодарности привести Вас к бесчестью в обществе.»
«Благодарность и чувство долга», – подумал Рейф. Что за чушь! Но он никогда не говорил ей о своих чувствах. Он виноват не меньше остальных в том, что она сбежала.
«Мне очень тяжело покидать Вас, но я должна. Я не смогу жить содержанкой в Сент-Джонс Вуд.»
Рейф чертыхнулся. Она, должно быть, всё слышала.
«Не беспокойтесь обо мне. У меня есть деньги, которые Вы дали в Портсмуте, и со мной всё будет хорошо. Я выжила в Каире, выживу и в Англии. Отец всегда говорил, что отвезёт меня в Англию, и, в каком-то смысле, так оно и получилось, чему я очень рада.
Не волнуйтесь обо мне, милый Рейф. Позаботьтесь о себе, и пусть Ваша жизнь будет чудесной.
Со всей любовью,
навеки Ваша
Аиша
PS: пожалуйста, передайте мои самые наилучшие пожелания леди Клив и объясните ей, что я никогда не рассчитывала получить от неё какую-то выгоду. Вы знаете, что это правда. Мне бы не хотелось, чтобы она плохо думала обо мне.»
Рейф чувствовал в груди пустоту, как это бывало перед боем. Он не мог потерять Аишу, только не теперь. Он смял письмо в кулаке.
– Она сбежала, – произнёс он. – Я иду за ней.
– Если она не желает здесь находиться… – начала леди Клив.
– Ни слова больше, мадам, – резко перебил Рейф. – Или я за себя не ручаюсь.
Потрясенная леди Клив отступила на два шага.
– Я лишь хотела сказать, что она решила…
Рейф взглядом заставил её замолчать.
– Вы! – он ткнул пальцем в дворецкого. – Она, должно быть, ушла через заднюю дверь, покажите, как она могла бы выйти. И я хочу, чтобы все слуги в доме отправились её искать – немедленно! Вам ясно?
Дворецкий что-то промямлил, но Рейф не слушал. Он устремился к чёрному ходу, таща его за собой.
Дурочка. Куда же она, чёрт возьми, отправилась? Во всей Англии она не знала никого, кроме него. И всё же пешком она не могла далеко уйти. Поиски не займут много времени. А когда он её найдёт…
Он побежал по узкой тропке, ведущей от чёрного хода мимо леса в деревню Пентон-Мьюси, осматривая тропу впереди и окрестности.
Но не обнаружил никаких признаков фигурки в тёмно-розовом плаще.
Рейф вышел на дорогу и заметил удаляющийся фургон. Он прищурился. Мелькнуло что-то красное. Может, кто-то сидит на задке фургона? Кто-то в тёмно-розовом плаще? Он не был уверен.
Проклятье. Рейф повернулся и побежал назад в Кливден. На пути ему попались несколько слуг.
– Продолжайте искать, – приказал он. – Идите по этой тропе до конца.
– Никаких следов? – взволнованно встретила его леди Клив, когда он возвратился в дом.
– Думаю, её могли подвезти на телеге, – ответил Рейф. – Я еду за ней. – Он дёрнул сонетку и велел прибежавшему лакею: – Скажи конюху, чтобы немедленно оседлал и привёл мне самую быструю лошадь.
Рейф проехал по тропе и помчался по дороге в том направлении, куда уехал фургон, но когда догнал, то увидел, что красное пятно – потрёпанный коврик, под которым лежал комод.
Рейф с проклятьями повернул коня и поспешил обратно.
Там, где тропа выходила на дорогу, он повернул и поехал в сторону Пентон-Мьюси. В деревушке было всего несколько домов и магазинов, которые люди леди Клив уже проверили. Никаких следов юной леди в розовом плаще и кошкой в корзинке, говорили они. Никто не видел поблизости юных леди, сэр.
Тропа уводила за деревню. Рейф поехал по ней. Начал накрапывать дождь, но Рейф не обратил на это внимания. Иногда от основной тропы отделялись тропки вправо или влево, и у каждой развилки Рейф выкрикивал имя Аиши и ждал ответа, гадая, по какой тропинке она ушла. Девушка привыкла к городу, так как прожила большую часть жизни в Каире, и сельская местность – поля и живые изгороди, густые леса и крутые холмы – была ей непривычна. «Она пойдёт самой проторённой тропинкой», – решил Рейф.
Но, тщетно обследовав дюжину путей к каждой деревне, селу или постоялому двору в радиусе пяти миль, Рейф забеспокоился. Он проверил ещё несколько дорог покрупнее. Она не уехала на той первой телеге, но, может, её предложили подвезти или она остановила проезжающий экипаж.
У Аиши были деньги – он знал, что немного, но этого было достаточно, чтобы добраться до Андовера или даже Винчестера.