Локи вздрогнул и стиснул зубы, когда мокрый от чужой крови кнут прошелся по его худой спине. Граф старался не поддаваться отчаянию, хотя уже успел наслушаться от перешептывающихся гребцов об ужасах пиратского плена и рабства. Все сводилось к тому, что их приведут на один из рынков Востока и там продадут. Если, конечно, они сами не умрут во время плавания от голода, побоев и болезней.
***
Капитан боевой галеры, шедшей в Ллир с военным посольством, спросил генерала, который прогуливался по палубе:
— Господин, а этот охотник, он в порядке? Он уже четвертый день не выходит из каюты.
— Я бы вам советовал делать вид, что его здесь нет, и молиться, чтобы он не напомнил о себе сам, — ответил генерал. — Храмовники получают все, что хотят. Если вы думаете, что я в восторге от его присутствия на борту, то вы глубоко ошибаетесь.
Капитан молча кивнул и покосился на дверь каюты. А внутри, в полумраке, сидел неподвижно на полу голый по пояс Тор. Золотая грива волос рассыпалась по мощным плечам. Идеальный торс и могучие руки казались отлитыми из бронзы. Глаза его были прикрыты, а на лице отпечаталось выражение крайней сосредоточенности. Казалось, он к чему-то внимательно прислушивается. То, что это не статуя, а живой человек, выдавали только пальцы — они мягко, почти нежно, гладили лезвие большого тяжелого кинжала. Острейшее лезвие скользило по грубой коже, не причиняя ей ни малейшего вреда.
========== Гарем ==========
Пираты привели галеру на один из рабовладельческих рынков, расположенных на Вольном острове неподалеку от материка. Официально считалось, что этот остров не принадлежит ни одному государству и земля его свободна от всех законов. Однако негласно над островом распространялась власть одного из султанов Семиречья. Вся богатая гигантская долина была поделена на кучку султанатов и то соблюдала вооруженный нейтралитет, то вступала в бурные, но короткие войны.
Поскольку официально остров не был территорией закона, на нем обосновались пираты и работорговцы. Которые, впрочем, соблюдали свои неписанные законы куда строже, чем иные развитые государства.
Локи вместе с остальными рабами согнали на землю и привели на рынок. Там всех заперли в просторном загоне. Потом рабам дали воды и пищи, потому что завтра с утра начинался торг и они должны были выглядеть хорошо. Самых слабых и больных перевели в отдельную клетку — утром их должен был осмотреть врач и вынести им приговор.
Локи сидел на земле, опустив голову. Отросшие черные спутанные волосы падали ему на лицо. На худом теле выступали жгуты мускулов. Спину крест-накрест пересекали поджившие следы от кнута. В голове у бывшего графа было темно и пусто. Локи казалось, что это все — какой-то кошмарный сон. Что так не бывает. Что вся его жизнь с того момента, как за его игральный стол опустился Тор, — кошмар, от которого он никак не может очнуться. Локи впал в странное оцепенение, у него помутился разум, и он уже не воспринимал реальность полноценно. Он настолько полно сосредоточился на переосмыслении всего, что с ним произошло, что выпал из реальности и перестал реагировать на то, что происходит вокруг.
Так Локи просидел всю ночь, а утром машинально поднялся и пошел вместе со всеми туда, куда их повели надсмотрщики. Уже в семь утра солнце вовсю пекло с неба, блестели копья стражников, звенели цепи, сковывающие рабов, и дрожали вдали крики ослов и верблюдов. У Локи заложило уши, а во рту появился привкус крови. Граф всегда плохо переносил жару, и сейчас ему казалось, что вместо мозга у него — горячий, вязкий, тягучий, приторный мед.
Локи все воспринимал, как со стороны. Вот всю первую партию рабов выстроили в шеренгу, и продавец стал громко выкликать цену, указывая на достоинства живого товара. Рабы молчали, никто не сделал даже попытки к сопротивлению. Из толпы покупателей лениво выходили управители имений или мастера, которым нужны были рабы в хозяйство. Постепенно шеренга редела, и только Локи никому не приглянулся. Все с неодобрением окидывали взглядом его сухопарую фигуру и кривились при виде его белой нежной кожи. Один бровастый торговец вроде бы заинтересовался безучастной фигурой молодого графа, даже пощупал икры и бицепсы, но потом передумал.
Солнце перевалило за полдень, потом за два часа пополудни. Пекло немилосердно, надсмотрщики и стражники старались прятаться под навес, и только несчастным рабам никто даже не дал воды. У Локи потрескались губы, а волосы слиплись от пота. Он стоял как статуя, и глаза его лихорадочно горели сквозь спутанные волосы. Кроме него в шеренге остались только самые слабые и неказистые рабы. Продавец велел согнать их всех в кучу и стал выкрикивать одну, общую за всех цену, рассудив, что так выручит хоть что-то.
Вдруг толпа раздвинулась, и четверо огромных чернокожих рабов вынесли вперед роскошный паланкин. Появилась пухлая холеная рука в перстнях, откинула полог, и упитанный миловидный мужчина выглянул наружу.
— Это цена за всех? — спросил он у почтительно склонившегося продавца.
— Да, светлый господин, — еще ниже склонился тот.
— Я даю тебе двойную цену и забираю этого раба, — пухлая рука указала на Локи. — Остальных можешь оставить себе.
Молодой граф даже не шевельнулся. К нему подошел кузнец и стал сбивать кандалы. Локи не реагировал.
— А он в разуме? — снова высунулся из паланкина его новообретенный хозяин. — Что-то он неживой какой-то.
— Да просто он родом с севера, от жары ослаб, и солнце ему голову напекло, — махнул рукой продавец.
Занавесь вернулась на место. К Локи подошел охранник и чуть подтолкнул вперед. Локи молча двинулся за ним. Перед глазами у него плясали огненные кольца, рот пересох, виски и затылок невыносимо ломило. Локи шел, едва не падая с каждым шагом.
Наконец перед процессией открылись большие ворота и они вступили в прохладу тенистого сада. Всюду журчали фонтаны, слышалась красивая музыка. Локи увидел бассейн, в котором серебристыми струйками резвился фонтан, и, как зачарованный, шагнул туда. Охранник хотел его остановить, схватив за плечо, но та же пухлая рука сделала отрицательный жест: «Не надо».
Локи подошел к бассейну, опустил руки в прохладную воду, зачерпнул полные горсти и стал жадно пить, проливая себе на грудь. Потом он умылся и даже сунул голову в воду, задержав дыхание. Когда Локи выпрямился, взгляд у него стал более осмысленным.
— Подойди, — позвал его вкрадчивый голос из паланкина.
Локи приблизился. С мягких шелковых подушек на него смотрел молодой, приятный, хотя и слегка расплывшийся человек.
— Я вижу, что тебе лучше, — сказал он.
— Да, — рассеянно ответил Локи, убирая волосы с лица.
— Что ж, хорошо, — кивнул его новый хозяин. — Я — Лассар, евнух единокровного младшего брата нашего великого султана. Я заведую его гаремом. Великий Вазирис обязан иметь большой гарем, согласно своему положению, но он и сам любит и ценит свое живое имущество. Он из тех, кому приятнее нежиться с красивыми рабами, чем махать мечом на поле битвы или плести интриги во дворце. Вазирис — человек веселый, легкий, но проницательный и эрудированный. Он поэт, философ и страстный наездник. Кони — его вторая страсть после плотских утех.
— А зачем вы купили меня? — в изумлении распахнул глаза Локи.
— Затем, — мягко сказал Лассар, — что наш господин одинаково благосклонен и к юношам, и к девушкам.
Локи окаменел и перестал дышать.
— Подумай, — быстро подался к нему Лассар, — что лучше — стать рабом в кузне или красильне, а то и вовсе попасть в шахты или на поля, где солнце убьет тебя за несколько недель, или… жить в достатке и изредка выполнять прихоти обходительного и приятного собой господина.
Локи молчал. У него снова возникло странное чувство того, что ему все снится.
— Тебе надо отдохнуть, — Лассар хлопнул в ладоши, и Локи увели охранники.