Лассар закивал, как мог. Рука разжалась.
— Его забрала Мираж из Клана Смерти, — выдохнул Лассар, мокрый от страха.
— Кто? — склонил к плечу голову Тор.
Лассар тихо, путаясь, рассказал ему все.
— М-м, — пробормотал Тор, водя взглядом по пухлому нежному телу дрожащего евнуха. — Значит, вашему хозяину захотелось заморской ягодки. Ну-ну…
Лассар молчал, едва дыша. Про себя он молился всем богам.
— Ну, а ты? — вкрадчиво спросил Тор.
— Что я? — задрожал Лассар.
— Ты тоже его хотел?
— Нет, нет! — стал уверять его Лассар. — Мне… Я… Не могу получать плотское удовольствие. Я же…
Грубая рука метнулась под шелковую простынь и ощупала евнуха. Лассар сглотнул.
— Получать — да, — кивнул Тор, и взгляд его потемнел. — А доставлять?
— Да, да, я все умею, — заторопился Лассар, заискивающе глядя на златовласое чудовище. — Я могу доставить просто небесное удовольствие самому искушенному мужчине.
— Докажи, — усмехнулся Тор, разваливаясь на постели. Губы его кривила нехорошая ухмылка. Могучая рука похлопала по паху.
Лассар подполз к нему. Холеные пальцы скользнули по мощным бедрам, занялись завязками. Лассар выгнулся так, что Тору показалось, будто его хребет состоит не из костей, а из гибкой лозы. В глазах у охотника потемнело от возбуждения. Он шумно вдохнул воздух. Тем временем Лассар высвободил его здоровенный возбужденный член, медленно провел по нему языком, а потом насадился — глубоко пропуская в горло, сладко прикрывая глаза и сжимая стенки гортани. Тор хрипло выдохнул. Лассар ласкал его, сводя с ума, применяя все свое искусство, пока Тора не начали бить мелкие судороги. Он сжал плечо евнуха, оставляя синяки. Лассар выпустил его мокрый член, приподнялся на коленях над Тором и призывно улыбнулся ему, глядя на охотника из-под темных длинных ресниц. Лассар встал прямо над скользкой от смазки и слюны багровой головкой, развел свои сильные стройные ноги и медленно, плавно насадился на член до конца. Выгнулся и качнул бедрами. По губами его скользнула чуть пьяная улыбка. Лассар действительно умел доставить удовольствие кому угодно — но Тору нужно было кое-что другое.
Охотник резко схватил евнуха за бедра и дернул на себя, одновременно толкаясь в его узкую дырку. Лассар вскрикнул от боли — тугой огромный член растягивал вход до упора, а вбивался Тор жестко, грубо, резко. Лассар покрылся потом, но не показывал своей боли.
Тор вдруг завалил его, налег сверху, раздернул ноги евнуха и забросил себе на плечи. Глаза его сверкнули алым, и Лассару стало очень страшно. Тор заткнул ему рот рукой и стал трахать так, что все тело Лассара пронзила острая боль, — охотник разрывал его, таранил, давил, терзал. Лассар измученно замычал в ладонь, зажимающую его рот. В его темных глазах появилось выражение невыносимой муки. Тор наклонился и впился зубами в нежную щеку — выдирая из нее кусок плоти. Лассар забился, задушенно завизжал, принялся извиваться, ухудшая свое положение, — потому что твердый ствол все продолжал вбиваться в него под сменяющимися углами и причинять еще худшую боль. Тор почувствовал запах свежей крови, член входил с громким хлюпаньем. Тор еще сильнее зажал рот рыдающего от боли Лассара и протиснул руку между их телами, продолжая вбиваться. Лассар затрясся — в его растерзанный анус грубо воткнулись еще и сразу три пальца, разрывая, пропихиваясь внутрь. Лассар бился, стараясь избавиться от боли, он боролся, но его силы не шли ни в какое сравнение с Тором. Охотник в последний раз двинул бедрами, изливаясь внутрь рыдающего евнуха, полежал на нем, остывая, а потом вышел.
Лассар лежал перед ним на потемневших от крови простынях, с широко раскинутыми ногами, и из развороченного ануса текла кровь. Окровавленное лицо было еще и залито слезами. Лассар вздрагивал всем телом, руки его судорожно шарили вокруг.
Тор поднес к лицу окровавленную руку, понюхал ее, лизнул, а потом быстро подался вперед и схватил Лассара за горло. Тот забился, но Тор легко поднял его над постелью и с силой ударил головой об острый угол кровати. Лассар задергался, обмяк, из пролома в черепе хлынула кровь.
Тор несколько секунд наблюдал за агонией, а когда евнух затих, поднялся и бесшумно выскользнул вон через окно. Однако охотник пробирался не к выходу — а к спальне, где сладким предутренним сном спал Вазирис.
========== Затмение ==========
Кровь стекает с шелка простыней, пропитывает мягкий ворс ковра. Стены покрыты грязными бурыми разводами. В спальне пахнет скотобойней — сквозь вонь испражнений и крови слабо пробивается аромат курений. На развороченной постели стынут в нелепых позах три растерзанных тела. Тор сонно моргает глазами на розоватый свет светильника. Он сыт. Надо уходить, но по телу разлита приятная истома, и так не хочется двигаться…
Его взгляд медленно скользит по искалеченным телам.
***
Глаза Вазириса широко распахнуты. В них — смертный ужас. Посиневшие губы вздрагивают. По телу проходит мелкая дрожь.
— Я дам тебе золота, — едва слышный, надсадный хрип.
Тор усмехается. Вазирис судорожно сглатывает собственную кровь — его горло аккуратно надрезано, так, что кричать он не может, но хрипеть и дышать — вполне.
— Золота?
Волосы Тора в мягком свете светильников — совсем золотые. Золотые огоньки пляшут и в его синих до черноты глазах.
— Зачем мне золото? — наклонятся к Вазирису убийца. — Я люблю другой цвет — красный.
И ужас в широко распахнутых глазах Вазириса постепенно растворяется в нахлынувшей, неодолимой, незамутненной боли.
***
Сонное тройное дыхание наполняет спальню. Чуть мерцают светильники, свежий ветер колышет занавеси на окне. Огромная постель тоже завешена невесомым пологом. В центре спит крепкий смуглый мужчина, по бокам — прекрасный мальчик и юная, совершенного сложения девушка. Длинные черные волосы девушки текут по подушкам, а короткие вихры юноши липнут к потному лбу. Тела разморены от недавних любовных утех, разнежены, скованы беспробудным сном.
Лунный свет, льющийся в окно, на мгновение перекрывает тень. К легкому дыханию трех людей примешивается четвертое — тяжелое, но беззвучное. Воздух словно наполняется тяжестью, а три безмятежно спящих тела вдруг начинают беспокойно вздрагивать и шевелиться во сне. Там, в царстве снов, их накрывает предчувствие страшной угрозы, черной беды, нависшей над их невинным покоем. Так лебедь, дремлющий на синеве вод, беспокойно встрепенется, когда над ним промелькнет черная тень коршуна.
Тень сгущается, трепещут блики от света свечей. Сон нарушен — в него вплетается треск чешуек змеи, холод разверстой могилы и ночной гиблый туман.
Девушка глубоко вздыхает и переворачивается на бок, неосознанно сжимаясь в комок. Вздрагивают полные нежные груди. Юноша морщится во сне, сбивает ногами шелковую простыню. Даже Вазирис, спящий в середине, хмурится, не просыпаясь.
Тень нависает над спящей троицей. Девушка успевает распахнуть глаза, когда под ее правую грудь глубоко входит отточенное узкое лезвие. Раскинутые в стороны ноги дергаются, рот замирает в беззвучной крике, глаза тускнеют. По комнате распространяется резкий запах аммиака.
Тень наклоняется ниже и коротко бьет в висок Вазириса. Смуглое тело обмякает, не издав не звука.
Юноша просыпается — но крикнуть ему не дает жесткая рука, зажавшая рот. Юноша мычит в предсмертном ужасе.
— Тише, — раздается шипение. — Кричать ты не будешь. Хотя тебе будет больно. Очень.
***
— За что? — давится кровью Вазирис, остекленевшими глазами глядя перед собой. Мозг отказывается понимать, что вот этот окровавленный кусок мяса — его нежный прекрасный любовник. Это вообще уже не похоже на человека.
— Это то, что я сделаю с тобой, — сообщает ему Тор. — Если ты не скажешь мне, куда делся раб по имени Локи и что ты с ним делал. Честно. Чем честнее — тем меньше боли.
Вазирис задыхается. Кровь булькает в горле, руки трясутся, пытаясь порвать импровизированные веревки.