Лев запрокинул голову, заметался, снося камни, хлеща в бешенстве хвостом по бокам. Он взревел так, что скалы вздрогнули, из пасти закапала пена. А потом в бессилии повалился на тропу и начал биться и кататься туда-сюда, как безумный. Он ревел, неистовствовал, весь охваченный животной, бешеной ненавистью. От его рева несколько крупных камней слетели сверху, и один чувствительно стукнул льва по голове.
Лев сел и встряхнул гривой. Обвел мрачным взглядом окрестности. И вдруг прямо с места взвился вверх, махнув метров на десять в высоту. Зацепившись когтями за край уступа, он взобрался на высокую скалу и осмотрелся. Его зоркие, человеческие глаза увидели далеко впереди чуть заметную тропку. Лев проследил ее путь и довольно оскалился. Он снова обернулся на скрытую туманом долину и тихо, угрожающе зарычал, вкладывая в этот звук все свое презрение, злость и угрозу. А потом легко слетел вниз и понесся туда, где извивалась тропинка, ведущая на перевал Ужаса.
***
Локи, следующий за Мираж, вступил под своды сумрачного, узкого ущелья, в котором уже начинал клубиться тот самый колдовской туман, как вдруг вздрогнул и остановился. Его чуткий слух уловил совсем отдаленный рев хищного крупного зверя. Мираж тоже замерла, полуобернувшись и прислушиваясь. Лицо ее побледнело.
— Это ревет горный лев, и он в ярости, — сказала она.
— Ты тоже это слышишь? — прошептал Локи непослушными губами.
— Да, и… — Мираж снова прислушалась. — И он ревет на той тропе — у края тумана. Это…
— Не может быть, — задохнулся от ужаса Локи, и глаза его стали совсем огромными. — Не может быть!
— Твой охотник — хуже оборотня, — Мираж была белой, словно мел. — Есть тайные знания, которые позволяют использовать эмоции и инстинкты для изменения плоти. Когда душа и плоть преображаются под давлением сил, пробуждающихся внутри человека… Это очень старая и страшная магия. Почти такая же, как магия нашей Безносой богини. Но, впрочем, разбираться с этим будем мы. Тебе надо идти. В любом случае, чем бы ни был этот твой Тор, его от тебя отделяют непроходимые горы и почти полгода пути. Так что вперед, и забудь о нем. Навсегда.
Локи кивнул, собрался с духом, и они продолжили путь. Вскоре Локи уже шел в беспросветной пелене тумана, видя только прямую спину Мираж. А минут через двадцать они вынырнули под ослепительное солнце. Локи осмотрелся — горы и природа здесь были совсем другими. Вперед убегала тропа.
— Иди, — кивнула на нее Мираж. — С этого момента ты — одинок и рассчитывать можешь только на себя. Трое.
Она подняла вверх три пальца.
— Три имени, три подношения нашей богине, — Мираж подошла к Локи, дотянулась до его уха и прошептала ему три имени.
— А где мне их найти? — растерялся Локи. — И как мне действовать?
— Как найти — ты сам должен сообразить, а действовать ты знаешь, как, тебя этому долго учили, — Мираж снова стала самой собой. — Но помни: никто не должен знать, что это сделал ты. Никаких следов, никто не должен тебя видеть.
Локи кивнул и двинулся по тропе.
— Брат Изумруд, — окликнула его Мираж.
Локи обернулся. Она стояла, глядя ему вслед.
— Не сходи с тропы, пока не появятся клены, и не подходи к цветам, — произнесла Мираж и замолчала. Локи открыл было рот, но потом молча кивнул и пошел своей дорогой.
Тропа вилась по камням, по скалам, пробиралась по ледникам, Локи шел, озираясь по сторонам. Никаких цветов не было видно, Локи вообще сомневался в том, что они растут так высоко. Постепенно тропа уходила ниже, стало теплее. Локи заметил несколько бледных желтых цветочков между камнями. Выглядели они безобидно. Локи подумал, что мир полон странностей, и зашагал дальше.
Он шел по тропе уже несколько часов, все ниже и ниже, оставив позади линию снегов, и мыслями унесся далеко, забыв обо всем. Солнце пекло, хотелось пить. Локи подумал было остановиться на перекус, но никак не мог найти подходящего места. Вокруг уже попадались деревья: пихты и лиственницы. Локи вдруг увидел чуть в стороне от тропы скалу с небольшим водопадом. Прозрачная вода сверкала на солнце, маня к себе и обещая свежесть и отдых в приятной тени.
Локи несколько секунд подумал, еще раз осмотрелся — никакого намека на опасность. Тогда он сошел с тропы и добрался до водопада. Вокруг лежали покрытые мхом камни. Локи напился из чаши, куда падал поток, ощутив всю прелесть чистейшей горной воды, а потом утер губы и растянулся на камнях. Полежал, снял плащ, а потом и совсем разделся, с удовольствием подставляясь солнцу. Граф полежал так некоторое время, нежась и жмурясь от удовольствия, а потом встал, подошел к водопаду и начал обливаться ледяной водой, задыхаясь от восторга и холода. Локи давно уже не чувствовал себя так хорошо, свободно, только сейчас, впервые с того момента, как Тор вторгся в его жизнь, разрушив ее, он снова ощутил себя молодым и живым.
Локи отошел от водопада, встряхивая мокрыми волосами. Хотелось смеяться и петь. Кожа раскраснелась и огнем горела от ледяной воды. Локи осмотрелся и вдруг увидел за скалой крошечную полянку, покрытую зеленой травой. Он побрел туда и опустился на мягкую травку. Закинул руки за голову и прищурился на небо. Локоть пощекотало.
Локи приподнялся и увидел маленький алый цветок. Еще не распустившийся бутон качался на тонком стебельке. Локи нагнулся и вдохнул приятный, тонкий аромат. Цветок покачнулся, и бутон пощекотал графу губы. Локи рассмеялся и потрогал бутон пальцем. Тот снова качнулся, словно ласково потерся о палец. Локи, забавляясь, почесал бутон, как кошку за ухом. Тут он почувствовал такое же ласковое прикосновение к колену. Локи перевел взгляд и увидел еще один цветок. Бутон прижимался к его коленке. Локи протянул вторую руку, и навстречу ему вдруг робко поднялся зеленый побег. Локи улыбнулся, глядя, как тонкий зеленый усик нежно обвивается вокруг его указательного пальца… И тут он почувствовал прохладные прикосновения, скользящие, вкрадчивые, к голеням, бедрам, плечам.
Локи вздрогнул и рванулся, вскакивая, но его вдруг словно стиснули толстые прочные веревки. В секунду он оказался распят на траве, растянут побегами, как звезда. У Локи помутилось в голове, когда он увидел здоровенный куст, нависающий над ним. Куст был покрыт мелкими алыми бутонами, ползли, извиваясь, зеленые побеги. Пахло так, что кружилась голова и перехватывало дыхание: резкий, приторный, удушливый аромат, пьянящий, дурманящий, тошнотворный.
Локи в ужасе смотрел, как куст склоняется к нему, как бутоны прилипают к его лицу, глазам, заползают в рот, впиваются так, что становится больно. Локи забился в путах, но побеги держали его крепко. Куст оплетал его, приникая бутонами к обнаженной коже. Толстые побеги раздернули ему в стороны ноги, и Локи вдруг ощутил, задохнувшись от отвращения и страха, как в его сомкнутый задний проход мягко, но настойчиво вползает прохладный упругий стебель, проникает глубже, лаская развратными и мерзкими движениями.
Локи мычал, задыхался, рвался, но все было бесполезно. Побеги оплели его полностью, один пережал член у основания, второй вдавливался в зад, извиваясь и подергиваясь, а бутоны все противней и болезненней липли к коже. Локи покрылся потом, его трясло, вялое, противоестественное возбуждение накрыло его. Локи застонал и выгнулся, раскрываясь и вздрагивая. Побег внутри него мелко завибрировал, и Локи взвыл от муки — ему было и противно, и сладко до тошноты. Тело не слушалось — оно тряслось, дергалось, выгибалось. Это была пытка, сводящая с ума и выпивающая все силы.