Ая часто плакала, размазывая по личику грязь, потому что им надо было отдать целых две серебряных монеты за годовой налог, а у детей не было даже мелкой медной монетки.
Тор восстанавливался долго. Первую неделю после прояснения он в основном сидел и отдыхал. Потом заставил себя подняться и взяться за работу. Он носил воду из деревенского колодца, помогал собирать хворост и загонять баранов вечером в хлев. По мере того как к нему возвращались силы, Тор развивал все более активную деятельность. Он стал ходить на охоту, и впервые у детей на столе появилось мясо и дичь. Тор рубил дрова и делал запас на зиму, косил сено, что было не под силу малышам, починил дом, перекрыл крышу и отремонтировал все, что попалось под руку.
Соседи, конечно, косились на странного гостя двух сирот, но помалкивали — высокий воин со страшным шрамом внушал ужас. Они только смотрели, как дела сирот идут в гору, и шушукались за спиной охотника. Иногда они приходили к нему, предлагая за горных коз и куропаток хлеб, молоко, семена и другие необходимые в хозяйстве вещи.
Ая и Шу расправили плечи. Девочка начала смеяться, а Шу поправился и заметно подрос. Тор же смотрел на них и думал о своей жизни — он сам остался сиротой в младенчестве, и его забрали Храмовники. С детства Тор не знал ничего, кроме темноты подземелий, упражнений с наставниками в боевых искусствах и черного шепота из мрака, разъедающего душу.
Смех Аи и веселые глаза Шу будили в нем какие-то странные чувства, природу которых Тор не мог понять. Между тем силы почти полностью вернулись к нему, и он все чаще смотрел на далекие горы, мысленно прокладывая по ним путь.
И тут вдруг на неделю раньше в деревню прибыл сборщик налогов — шесть человек вооруженных конных всадников и сам староста на сытом гнедом жеребце. Жители подходили, кланялись и отдавали ему деньги. Было много слез, споров и жалоб, но староста никого не слушал и записывал долг, отбирая у людей скот и запасы провизии.
Ая дрожа подошла к нему и протянула в кулачке два десятка мелких медных монеток.
— Этого мало, — заметил староста, ссыпая монетки в короб.
— Но у нас больше нет, — развела руками девочка.
— Нечего давить на жалость своим сиротством, — прикрикнул староста. — Все уже знают, что у вас живет чужак, который вам помогает. Так что неси три серебряных монеты, или мы заберем у тебя четверых баранов.
Ая заплакала. Староста сделал знак своим людям, и один из всадников спрыгнул на землю, грубо ухватив девочку за плечо. Ая вскрикнула и закрыла глаза руками.
— Не стоит этого делать.
Староста обернулся — в конце улицы стоял Тор. Он почти на две головы возвышался над всеми местными мужчинами. Плечи его прикрывала шкура снежного барса — Тор убил хищника в горах и выделал шкуру, потому что ему до смерти надоели овечьи.
— А, ты и есть тот самый чужеземец, — протянул староста. — Рад, что ты помогаешь сироткам, но налог есть налог. Вас теперь трое, и мне нужны три серебряных монеты за каждого.
— Я бы искренне советовал тебе взять то, что есть.
Староста раскрыл глаза: Тор каким-то непонятным образом вдруг оказался рядом с его жеребцом. Синие глаза отливали алым.
— Это угроза? — храбрясь, спросил староста. — Учти, что я могу прислать сюда воинов, и даже тебе придется туго.
— Это если ты доберешься до дома, — Тор взялся рукой за шею жеребца и сдавил.
Конь захрипел, забился. Староста вылетел из седла, а жеребец упал на колени. Тор душил его с каменным выражением лица, лишь синие глаза горели страшным огнем.
Староста закричал, но его всадники не решались напасть. Между тем конь перестал биться и затих.
— Я бы советовал вам убраться прямо сейчас, — медленно сказал Тор, лицо которого начало странно подергиваться. — Пока я еще владею собой. Потому что я уже очень давно не охотился и сейчас…
Староста и его люди покинули деревню за считанные минуты, даже не закончив сбор дани.
Ая подошла к Тору и робко взяла его за руку.
— Они вернутся?
— Разумеется, — Тор смотрел вслед всей компании. — Поэтому я должен их опередить.
— Ты уходишь? — на глазах Аи задрожали слезы.
— Да, — Тор неловко погладил девочку по голове. — У вас есть все, чтобы пережить зиму. И я договорился — вам помогут. А мне надо уходить. След стынет… Но сначала я еще должен кое-что завершить.
Тор ушел, а через неделю до деревни дошли слухи — ночью в селении старосты произошла страшная бойня — явившийся ночью неведомо откуда враг изрубил в куски и самого старосту, и его лучших бойцов. Следующего сбора налогов следовало ждать не раньше чем через два года.
========== Золото ==========
Локи быстро освоился в городе. Ночевал он среди бродяг и преступников в ночлежках — в тесных подвальных помещениях, где были тесно набиты многоярусные нары. Тут всегда было темно, тесно и душно, но тут никто ни за кем не следил, а значит, Локи мог спокойно слиться с этой людской массой, затеряться в ней.
Ему нужно было забрать три человеческих жизни. Чем эти люди заслужили смерть, Локи не знал и не хотел знать. Отношение к чужой смерти у него поменялось. Его научили не только убивать, но и не жалеть об убитых. Убийства и смерть стали для него нормой, поменялось его мировоззрение, прежние моральные и нравственные принципы рухнули, и Локи с удивлением обнаружил, что охотиться на людей — самое захватывающее занятие, какое только может быть.
Он даже слегка оттягивал последний приятный момент: следил за своими жертвами, изучая их жизнь и зная, что в любой момент эта жизнь может оборваться. И только тогда, когда этого захочет невидимый убийца. Эта тайная власть опьяняла и разрушала личность Локи, который стал уже совсем другим человеком, чем прежде.
Он убил всех троих, но на этом не остановился. Ему хотелось испытать свои силы. Локи перестал скрываться и сам нарвался на драку с наемниками каравана, которые пропивали выручку в одной из таверн. Их было около десятка, и Локи улыбался, когда доставал свой короткий меч и длинный тяжелый кинжал. Голова кружилась от азарта и веселья. Локи чувствовал свою силу, уверенность и умение. И он убил их всех, и не остановился бы и убивал дальше — сбегавшихся стражников, если бы рядом с ним не выросла худая фигура с желтыми глазами.
Один взгляд на Мираж — и с Локи будто пелена спала. Он позволил увести себя из города. Пока они шли той самой дорогой, по которой Локи пришел сюда, Мираж говорила ему, что он нарушил какие-то правила, что он уже не служит их Безносой госпоже, а превратился в животное. В бешеного пса. Услышав это, Локи нахмурился — в его памяти мелькнул какой-то давно забытый образ, связанный со страхом. И Локи вдруг вспомнил — синие глаза, боль в заднем проходе. Его словно окатило ледяной водой.
Мираж привела его в долину, и собрался совет Клана. Локи получил сразу четыре браслета, и последний из них аметистовый. Таким образом на его руке оказалось четыре браслета: янтарный, сердоликовый, яшмовый и топазовый.
— Если ты будешь совершенствоваться, то получишь и оставшиеся три браслета, — сказала ему Мираж.
Локи посмотрел на свою руку, а потом перевел взгляд на ее — там переливался аметистовый браслет.
— Мне носить все четыре? — спросил он.
— Пока ты здесь, — кивнула Мираж. — Но когда снова пойдешь за горы, то оставишь только топазовый.
Локи вдруг слегка побледнел и поднял на нее глаза.
— А вы нашли…
— Нет, — Мираж покачала головой, и Локи показалось, что лицо ее потемнело от скрытого испуга. — Мы не смогли найти ни храмовника, ни ту тварь, что приходила за тобой. Что бы это ни было, оно ушло.
Локи почувствовал, как в груди его становится легко, — словно все это время там, под сердцем, лежал тяжелый камень и вот сейчас рассыпался прахом.
Снова потянулись тренировки, но теперь носители аметистовых и гранатовых браслетов обучали Локи своим тайным приемам. Они брали его с собой и объясняли, как можно выйти за порог возможностей человеческого тела. И Локи учился.
Кроме этого, он и сам должен был обучать новичков и тех, кто носил браслеты попроще, а также принимать участие в жизни Клана и исполнять свои обязанности. Так прошло еще полгода, и вот однажды Мираж разбудила Локи на рассвете и отвела к озеру.