На Банкира топор произвел впечатление. Он вперся в него глазами и потерял свой незаурядный и выручавший его не раз дар речи. Произвела на него впечатление и моя морда в противогазе.
— Ну что, пришел час расплаты, — глухо донеслось из-под противогаза.
Я подошел к кровати. Банкир отодвигался, вдавливаясь в стену. Неожиданно ловко для своей комплекции он схватил с тумбочки тяжелую, безвкусную фарфоровую антикварную лампу и швырнул в меня. Интересно, на что рассчитывал?
Лампа до меня не долетела, провод не пустил, и с грохотом раскололась на полу на две ровные половинки.
— Не дергайся, покойничек, — я приблизился и взвесил топор, по-моему, весьма выразительно, чтобы отринуть сомнения в моих намерениях.
Банкир пискнул и закрылся от меня дамским романом. На его обложке кабальеро в сомбреро целовал тонкую, как лилия, блондинку. И было написано: Джоана Стайсмит «Любовь под кактусами».
Я снял противогаз.
Банкир, узнав меня, пискнул совсем грустно. Не дождавшись удара топором, он произнес:
— Вы кто? Что вам надо?
— Я — смерть твоя, — в рифму сказал я.
— Не говорите глупости, — когда он боялся, к нему всегда приходила наглость. — Забирайте деньги. В шкафчике семь тысяч долларов. И уходите. Я обещаю не заявлять в милицию.
— Ах ты, жиртрест, — плотоядно улыбнулся я. — Ты же знаешь, что я пришел не за деньгами. Ты как, хочешь без мучений погибнуть, — я присел на пуфик напротив него и ласково оттянул бледную кожу на его груди пальцами. — Или тебе сначала ногти повыдергивать?.. Электропила из твоего подвала хорошо пойдет. Сначала пальцы на пол упадут. Потом рука…
Он сглотнул, с ужасом глядя даже не на меня, а сквозь меня, в ту даль, где в его воображении драгоценная рука падала на пол.
— Вы… Вы на что надеетесь? Я буду кричать!
— Не будешь ты кричать. Я тебе язык для начала вырву…
Я погладил его топором по подбородку.
— Почему? За что? — Банкир готов был зарыдать, но на это не было сил.
— Ты мне киллеров посылал…
— Нет!
— Врать нехорошо, — я надавил лезвием на шею.
— Я… Это ошибка была. Я не хотел!
— Поздно признаваться в ошибке, когда весь корабль под водой, — процитировал я английского писателя Томаса Карлейля.
Почему-то цитата сломала клиента окончательно. Губы его затряслись, и он заплакал.
Я приподнял его подбородок топором и осведомился:
— Жить-то, небось, хочется?
Он не ответил.
— Хочется? — я нажал сильнее топором.
— Да, да, да, — поспешно заговорил он.
— Убить тебя, конечно, надо было еще в люльке. Главный мой недостаток — мягкость… Ты мне рассказываешь все. И я рассматриваю прошение о помиловании.
— Что рассказываю? — напрягся он.
— Я любопытный. Например, о проекте «Плюс один».
Он вздрогнул и отшатнулся.
— Я ничего не слышал об этом, — соврал он беспомощно и жалко.
Я надавил ему на точку на шее пальцами, так что он потерял способность сопротивляться, зажал его рот ладонью, перекрыв дыхание, резко провел топором по груди, оставляя царапину — неглубокую, но достаточную, чтобы потекла кровь.
— На куски порублю, — прошипел я. Он мне верил, И открылись шлюзы.
— Проект «Плюс один» — это проект «ЧС», — перво-наперво заявил он.
— Что все это значит?
— Я подробности не знаю. Там завязан первый эшелон. Вершина «Олимпа». Путанин, Кальницкий. Говорят, они нашли возможность взять под полный контроль ситуацию во властных структурах.
— Каким образом?
— Новые, очень дорогостоящие технологии. Путанин наложил лапу на один из проектов КГБ.
— Как?
— Приватизация, умелая, — пожал плечами, говоря как о само собой разумеющемся Банкир.
— Что за проект?
— Я не знаю! Я вообще у них на побегушках, да! Бабки отстегнул — и все. Дальше прихожей меня не пускают, — обиженно вдруг начал жаловаться он.
— Кто еще знает об этом проекте?
— Несколько человек, вроде меня. Но подробности известны Путанину и двоим-троим его подчиненным.
— Вы что, деньги втемную вносите?
— Втемную, Но затраты оправдаются в любом случае, Есть кое-какие гарантии.
— И другие мистеры-твистеры отстегивают?
— Еще как! Власть истлела. Представьте, завтра меняется она. И что дальше?
— Плохо вам будет,
— Ох, плохо, — как о наболевшем взвыл Банкир.
— Говоришь, это технологический проект. Что за технологии?
— Без понятия.
— Должны быть лаборатории, производственные линии…
— Я не знаю.
— А если башку срублю?
— Ох… Исследовательский центр где-то по Горьковской дороге. То ли в Голякино. То ли в Кукарево.
Выжал я его, как половую тряпку. Ни капли информации не выжатой не осталось. Потом нажал пальцем под горло и использовал очередной одноразовый шриц. Пусть проспится и забудет все, что было. С утра он будет напряженно думать, кто расколотил его антикварную лампу и откуда у него глубокая царапина.
А мне обратно в канализацию.
— Буржуа — это океан ничтожества, — взглянув на разлегшегося на мягкой постели и сладко засопевшего Банкира, процитировал я братьев Гонкуров.
Глава девятая
— Будоражившие всю Россию слухи, что великая певица Алина Булычева и производитель парфюмов Алексей Проквашкин готовятся вступить в брак, оказались не более чем газетной уткой, — торжественно, подражая Левитану, объявлявшему таким же тоном о победах над фашизмом, произнес телеведущий первого канала. — На самом деле к Проквашкину ушел муж Алины Булычовой, кумир россиян Федор Укоров. Пожелаем молодым счастья… Добавим, что после этого известия цены на билеты в запланированном турне по России бывшей четы певцов выросли еще на сорок процентов…