Прохожу мимо детской площадки, слышу: «Выпить нет?» Вытаскиваю из рюкзачка шампанское: «Вот!» Стоят трое: тонконогая такая девчушка в рыжей шубке, коренастый молодой бычок и мужик постарше и, как говорится, без особых примет. Он выпивку спрашивал, он и руку мою отвёл: «С этим мы по гостям пойдём, а пока самогонку допьём». Расстёгивает сумку, вынимает пластиковую полторашку и одноразовые стаканчики. Девчонка из сумочки вынимает пакет с пирожками. Выпиваем за прошедший, закусываем. Кажется, даже знакомимся, но имён я не запоминаю. Девочка, чувствуется, уже набралась, и бормочет, что всех нас очень любит, и умирать раздумала. Бычок поясняет, что поймали её, когда она лезла на галерею торгового центра, решив разбиться от несчастной любви. Я спрашиваю: «А ты счастливую любовь поискать не пробовала?» Девочка моргает непонимающе. «Мысль интересная, – поддерживает меня мужик. – Вот прямо сейчас пойдём искать!» Объясняет, что все мы оказались без компании: девушку бортанул любимый («Бывший», – громко перебивает она), бычок поссорился с корешами, а ему не открыла дверь подружка. Выпивки у нас достаточно, а вот с закусью неважно, поэтому сейчас мы пойдём по знакомым, там и поедим. Нужно какое-то объединяющее начало, говорю я и предлагаю выступить ряжеными. На вопрос, во что наряжаться, поясняю, что нужно идти от имеющегося. Короче, бычок пробежался вдоль стены и сорвал несколько афиш и плакатов, девчонка с хихиканьем что-то свернула, что-то понадписывала помадой, и мы вошли в первый подъезд.
Представьте себе: в квартиру вступает наш старший с плакатом «Кошмары прошлых лет», за ним следует девчонка с бумажными ушками на шапочке и красным шарфом, привязанным сзади к хлястику шубы, за ним я с вывернутыми карманами, а замыкает колонну бычок с синяком, размазанным вокруг глаза нашей художницей. Хозяева встречают предводителя радостным возгласом: «Репа!» и раздачей вновь прибывшим бокалов: по телевизору уже вещает президент. Потом следует наше триумфальное выступление. Девчонка, слегка уже протрезвевшая и после закусывания умиротворённая, оказывается очень артистичной. Она ходит вокруг стола стреляет глазками и интригует. Мужики орут: «Разлука!», «Лучшая подруга!», «Любовница!». Она надувает губки: «Разве я к тебе не приходила?». Наконец одна из дам догадывается: «Белочка!», на что девчонка удивляется: «Странно, а я думала, что только к мужикам прихожу!» А я вручаю той даме фигурку белочки, что было очень кстати.
Потом вперёд выступил бычок и мрачно сказал: «А с меня у вас у многих утро начиналось!» Женщины накинулись на него. Он с удовольствием зажимал тех, кто не успевал увернуться. Наверное, поэтому они не спешили угадывать его имя. Когда бабы его утомили, он мрачно выкрикнул: «Да бодун я, бодун!» Тут уже мужики кинулись его обнимать: «Родной ты наш»!
Меня назвали и зарплатой, и тёщей, и подкаблучником, и безработным. После того, как все устали, я сказала: «Я – ипотека, хотя вернее было бы назвать импотекой. Совсем сил нет!» Потом Репа сделал глупое лицо и сказал: «А с меня вас всех сбивали!» Его тоже никто не угадал, хотя нелепых предположений было высказано немало. Потом он признался «Я – панталык». Потом пели частушки. Потом изображали памятники города. А потом один из гостей уговорил нас пойти в соседний дом. Там мы тоже имели бурный успех, и нас попросили выступить на бис на лестничной площадке. Потом часть маршрута выпала из моей памяти, потому что нас везде угощали. Помню, что продолжала дарить сувениры и что-то получала взамен. Потом девчонка закапризничала и отказалась быть белочкой, но я придумала новый кошмар – компьютерную стрелялку. Этот образ она воплотила под хеви метал, да так, что мужики слюной захлебнулись. Я за неё заволновалась, но нас поволокли в следующий дом, и этот дом оказался тем, в который меня сегодня не пустили, только подъезд другой. В этой последней квартире хозяин показался мне знакомым. Только назавтра я сообразила, кто это мог быть: в том доме УВД для своих сотрудников несколько квартир купило, так что это был Вовин сослуживец. Потом все выкатились к ёлке на площади перед торговым центром, и там мы продолжали валять дурака. Потом у ёлки я встретила Клавдию Васильевну, и она пригласила меня к себе. Белочка наша имела шумный успех, а я забеспокоилась, как бы какая-нибудь пьяная компания её не утащила. Выдернув мрачного бычка из толпы, я ему сказала: «Мы в ответе за тех, кого приручили!» И мы втроём пошли провожать Клавдию Васильевну. Какая-то компания пыталась Белку у нас отбить, но Клавдия Васильевна им сказала: «Ребята, мы из дома, где половина жильцов в полиции служит. Счастливого Нового года!» Мальчики поняли и отстали. Минут десять мы шли по проспекту, пока нам не попалось такси, из которого две крупные женщины выгружали одного щупленького мужчинку. Молодёжь села в такси и после бурного изъяснения во взаимной симпатии с нами распрощалась, обещав созвониться. Телефонами, кстати, ни тогда, ни раньше мы не обменивались. Да это было не из тех знакомств, которое следует продолжать. Встретились случайно люди, на время объединённые похожими жизненными неприятностями.