В сквере разворачивалось новогоднее представление. Договорились, что Миша будет дожидаться её здесь.
– Лариса Александровна, нашёл я вашего обидчика, – радостно встретил её хозяин кабинета.
– Какого ещё?
– Того, что вам руку сломал!
– Вот уж секрет Полишинеля! Да об этом весь город знает!
– Так давайте его накажем! И компенсацию стребуем!
– Наказывайте, только ведь год назад ваша контора пыталась и не нашла причин.
– А я нашёл! Пусть заплатит!
Дмитрий Сергеевич стоял на выходе у окошка и разговаривал о чём-то с дежурным. Она пролетела мимо.
– Лара!
– Лариса Александровна, – поправила.
И выбежала в дверь. Как только под машину не попала, когда к скверу через дорогу летела! Миша с восторгом показал призы, которые получил от деда Мороза. «Сейчас, Мишенька, сейчас», – пробормотала она, вытаскивая телефон. Позвонила она Вите. Спросила, все ли дома, и объяснила, что попала в серьёзную переделку, поэтому просит, нет, умоляет всю семью несколько часов просидеть дома, держаться вместе и никуда не выходить. Она приедет и всё объяснит.
Миша глядел на неё испуганными глазами. «Сейчас, Мишенька, сейчас». Нет телефона Андрея Хованского, только деда и бабки. Набрала деда. Спросила, свободен ли Андрей, и может ли он увезти сына на пару дней куда-нибудь, чтобы никто не знал, куда? Может, на экскурсию? На самолёте? У нас же нет его документа. Ладно, через десять минут мы будем дома.
По дороге домой сказала Мише:
– Ты всё слышал. Уедешь с отцом на несколько дней, куда удастся.
– А можно, я с вами? К вашей бабушке?
– Миша, я сейчас поеду к бабушке, и всех их отправлю по разным знакомым, чтобы спрятать.
Дома кинулась собирать вещи. Буквально через несколько минут прозвучал звонок. Выглянула в глазок. Андрей.
– Ну, что решили?
– Есть билеты на дневной рейс в Санкт-Петербург. Там тётка, папина сестра. Примет с радостью. Лара, вам нужна помощь?
– Я свои проблемы решу сама. Мне важно, чтобы за спиной никто не стоял. Миша, ну что ты куксишься? На самолёте сейчас полетишь! А с документами как?
– У соседки взял свидетельство о рождении сына. Сойдёт.
– Ну, с богом!
Махнула рукой вслед отъезжающему такси и пошла к остановке.
Ну почему так? Ни в чём не виновата, но всё ей выходит боком. Как говорит Нина Васильевна, «ты держишься сухарь сухарём, а всё равно все понимают, что на тебя можно сесть и ножки свесить».
Накатила тошнота, зазвенело в ушах. Какой-то автобус подошёл, но не было сил даже поглядеть номер. Привалилась к столбику остановки и вяло думала: «Праздники. Если упаду, решат, что пьяная». И ещё мысль одна возникла, что если умрёт сейчас, то всё без неё решится.
Сквозь звон в ушах услышала, как кто-то её окликнул. Через некоторое время тронул за плечо:
– Лариса Александровна, вам плохо?
Подняла глаза: вот так встреча! Витецкий.
– Всё нормально. Я автобуса жду.
– Да видел я, как вы ждёте. Давайте довезу, куда надо. Или скорую вызову.
Подхватил под руку и подвёл к машине:
– Куда вам?
– На футбольное поле, – усмехнулась она. Увидела выражение его лица и пояснила. – Пригласили меня на игру в качестве футбольного мяча. Пинать будут с обеих сторон. А если откажусь, обещали воздух из меня выпустить.
– Давайте, рассказывайте. Да не враг я вам! Мы же всегда нормально общались! Да, в истории с Дуней я не на ту сторону встал. Но, может, помогу чем и вину искуплю.
– А может, опубликовать всё это? Тогда и шантажировать будет нечем, – рассуждала она вслух.
– Шантажировать? Вас?
– Нет. Ладно, слушай. Помнишь, как прошлой зимой я с аппаратом Илизарова на руке ходила?
– Да знаю я. Некое важное лицо в аквапарке из сауны не в тот бассейн выползло. Увидело девочку в бассейне и принялось её топить. А вы её от него отбивали. Он вам голову пробил и руку сломал.
– Ага. Плюс к тому девочка под воду ушла, и её с трудом в сознание привели. А девочке всего пятнадцать было. Правда, телом зрелая, может, он её за кого-то из эскорта принял.
– А что с ней сейчас?
– Я её не видела ни разу после этого.
– И родителей? Что, не пришли в больнице навестить, не поблагодарили за спасение дочери? Вас это не удивило?
– Только мне про них было думать! Жива – значит, вины моей нет! Мне пол головы обрили, швы накладывали, потом на руку операцию делали.