Даже застонала, когда вошла в бухгалтерию. Теплынь! Сейчас бы под душ! Так в мужском туалете на первом этаже есть кабинка душа, им пользуются рабочие. Авось в здании никого нет! Накинула старое пальто, в котором обычно бегала в типографию и побежала в конец коридора. Вернувшись, раскидала постиранное бельишко по батареям и стала запихивать продукты из рюкзака в холодильник.
Так вот что кричала вслед Вика! Продукты им не оставила…
Пельмени что-то не хочется. Решила поужинать фасолью. Нет открывашки – воспользовалась ножом и сильно поранила руку. Полетела в туалет, по дороге роняя капли крови. Замотала тряпкой, обмыв проточной водой, а потом прошлась со шваброй по коридору, затирая следы.
Как заманчиво завалиться спать в десять часов! Так не стоит наступать на горло собственное песне! И не на полу Лара будет спать, а в переговорной, где богатая кожаная мягкая мебель. Но прохладно. Ничего! Старая штора вместо простыни, кофта, завёрнутая в полотенце, вместо подушки, а за одеяло – старое демисезонное пальто, в котором она обычно спускается в цех.
Проснулась от грохота ведра: как неудобно, уже уборщица пришла! Значит, восьмой час. Зато хорошо выспалась! Взглянула на телефон: никто не звонил. Никому ты, Лариса Александровна, не нужна. На работе бы, пожалуй, заметили отсутствие, если бы вчера, к примеру, сгинула по дороге. А вот родственники спохватились бы только когда образовалась куча неоплаченных квитанций за коммуналку.
Лара быстро привела себя в порядок и села пить чай. Влетела в кабинет Нина Борисовна: «Лара, у нас снова труп!» В противоположном крыле на их этаже в коридоре пришедший первым фотокор Костик наткнулся на тело плотного мужчины с ножом под лопаткой. Лара охнула:
– Я ведь ночевала в здании! Нужно идти сразу от этом полиции сообщить, а то заподозрят!
Нина Васильевна остановила:
– Заподозрят всё равно, но лучше сначала генеральному повиниться, а то этот… хрен с диареей… на всякий случай возьмёт и уволит.
– Это будет последней каплей, после такого останется только один путь – в окно «Молодёжки», – взвыла Лара.
– Так и скажи, если наедет, – напутствовала вслед Нина Васильевна.
В приёмной секретарши ещё нет. Да, ведь генеральный работает с девяти, и вообще, он же в Москве в командировке до сегодняшнего дня. Но приёмная открыта, и Лара на всякий случай толкает дверь. В просторном кабинете густо разит перегаром. Не обращая внимания на сидящего в кресле посетителя, Лара кидается к столу:
– Иван Васильевич, тут эта уголовная история… а я сегодня на рабочем месте заночевала! Вот… пришла предупредить…
Генеральный, сидевший внаклонку, поднимает красное потное лицо и неожиданно хохочет:
– И ты? Моя нипочём не поверит, что мы не вместе ночевали!
– Интересно, – сипит посетитель, оказавшийся тем самым Дмитрием Сергеевичем. – Не издательство, а ночлежка. Или дом свиданий?
В кабинет является мужик с чемоданчиком – эксперт, надо думать. Кажется, следователь его Толей называл. Сунул Ивану Васильевичу силомер: «А ну-ка!» Тот добросовестно сжал его. «Дурачок, – подумала Лора. – Значит, того покойника убили ножом ударом особой силы. Не стоило ему силушку свою показывать». Дмитрий Сергеевич говорит:
– Ещё Ларису Александровну…
«Такая же дурочка», – подумала она о себе, добросовестно сжимая силомер.
– И другой, – сказал очкастый Толя. – Почему так слабо?
– Зимой перелом был. Не восстановилась
Толя согнул её руку, помял, покрутил и сказал:
– Да, контрактура. Что же вы не разрабатываете? И почему завязана? – и кивнул Дмитрию Сергеевичу, который огорчённо засопел.
– Вечером консервную банку открывала, поранилась. Что, левой убивали?
– Всё-то вы знаете. Толя, там ещё кровь затёртая в конце коридора.
– Это моя, от той самой банки.
В общем, опять морока на пол дня. Ещё и на покойника заставили посмотреть. Лариса сразу отрицательно помотала головой, а потом усомнилась:
– Незнакомый мужик, а словно бы видела его мельком… или в коридоре один раз встретила, или давным-давно счёт приходил выписывать… а может, показалось…
Только к обеду выбрала время позвонить сыну:
– Слава, ты где? А когда занятия кончатся? Зайди ко мне на работу, как освободишься, есть разговор.