Тем не менее эти двое были лучшими друзьями. Шантель еще не решил, сделать ли из них крепких профессионалов или выгнать вон. Одного к Леле, другого к ноутбуку. Пока парни были ему нужны. В начале сентября группа должна была отправиться в турне покорять огромную страну. Только так можно было добыть себе славу.
А пока все они дружно и упорно работали.
Венера[6]Первый альбом под названием «эНЛО. Игра воображения» был записан летом. Благодаря Фонарину в Москве группу уже хорошо знали, в сентябре ее участники дали первое интервью на телевидении, появились статьи в газетах. Осень прошла в трудах праведных, поэтому наступление самой настоящей зимы никто и не заметил. Зависнув на несколько дней на телефоне и тряхнув старыми связями, Лев Антонович выбил группе роскошный тур по всей стране.
Но главной его победой было то, что Эдик ехать отказался. Он хотел бросить работу и повременить с учебой только при условии солидной материальной компенсации. Шантель, разумеется, отказал. Пока. Но этого хватило. Разговор закончился стандартной фразой: «А пошли бы вы все…» Лев Антонович спокойно дал Эдику хлопнуть дверью и удовлетворенно вздохнул. Что поделаешь: или — или.
— Почему? — спросил Коля.
— Лучшие друзья затем и существуют, чтобы в самый ответственный момент нас предать, — туманно ответил Шантель и мысленно потер руки: резиновый мячик был отброшен далеко-далеко.
Окончательно он успокоился, когда на вокзале осталась плачущая Леля, прижимающая к груди ноутбук. Или — или: такова жизнь.
Ехали поездом.
— А самолетом быстрее, — заикнулся было Олег.
— И дороже. Вы еще ничего не заработали, — отрезал Лев Антонович. — Поэтому решать буду я.
— Это диктатура, — заметил клавишник и посмотрел на остальных. Коля Краснов задумчиво разглядывал пейзаж за окном, поскольку в дороге его обычно посещало вдохновение, а Леня еще бурно переживал расставание с Лелей. Посему оба промолчали, и Олег пожал плечами.
Пока они ехали, Лев Антонович старался сделаться своим в доску для этих ребят. Чтобы это произошло, надо было первым делом попытаться их понять, но вскоре многоопытный продюсер только с удивлением развел руками.
Это поколение двадцатилетних, на взгляд Льва Антоновича Шантеля, было слишком уж резвое. Им еще не клали мобильные телефоны прямо в колыбель, но они уже и не считали эти телефоны игрушками, а воспринимали их как предметы повседневной необходимости, вроде зубной пасты или шампуня. Они еще не начинали учить английский язык раньше русского, но зато второй оставляли уже в школе, а первым занимались долго и всерьез на различного рода платных курсах. Они раз и навсегда выбрали для себя пепси и уже не помнили телевидения без рекламы. Если бы та вдруг внезапно исчезла с экрана, они решили бы, что наступил конец света.
Вместо имен эти двадцатилетние пользовались прозвищами. Лев Антонович понял только, что Эскейп, крайняя кнопка на клавиатуре компьютера, обозначающая отмену какого-либо действия, стала прозвищем Олега потому, что он регулярно опаздывал на репетиции и выступления. Но почему Леню прозвали Вектором, Шантель понять был не в состоянии.
Лев Антонович чувствовал себя старым и ленивым по сравнению с этими ребятами и с ужасом ловил себя на мысли, что хочет растянуться на диване с бутылкой «Жигулевского» и послушать группу «АББА». Парни вряд ли его поняли бы. Представители этого поколения считали себя самыми крутыми, еще не ощущая, как им на пятки наступает поколение тинейджеров, которое считает себя еще круче.
Но работа есть работа. Шантелю было ясно, что на группе можно заработать неплохие деньги, и он решил держать себя в руках, колесить по стране и раскручивать группу дальше.
Если бы Лев Антонович знал заранее о последствиях, он бы объехал стороной не то что этот город, но даже область, в которой тот находился. Но, как говорится, знать бы, где упасть… Соломки Шантель не подстелил, поэтому плюхнулся в грязную жижу основательно.
А начиналось все прекрасно — красочные афиши, полностью распроданные билеты на оба концерта, которые предполагалось дать в районном центре, красивом городе со стотысячным населением. И гостиница оказалась вполне приличная, и публика понимающая, и деньги, обещанные за выступление, очень даже немалые. Была середина января, народ уже устал пить и праздновать, но к зрелищам еще не остыл. Лев Антонович удовлетворенно потирал руки. Даже то что новый барабанщик никак не мог вписаться в коллектив продюсера мало беспокоило. Ничего, стерпится — слюбится. Пока же «старички» обращались к новенькому уклончиво: «ты», без имени и без прозвища. Продюсера же, как случайно подслушал Шантель, меж собой называли Французом.