— Пожалуй, я валялась в отключке дольше, чем думала, — пробормотала агент-наблюдатель и связалась с секретариатом военного коменданта станции.
— Говорит Чарас. В секторе 45-3ет-2, отсек 30, мужчина в бессознательном состоянии. А Мармион де Ревер Алджемен и её гостья, майор Мэддок-Шонгили, похоже, похищены.
— Что?!
Чарас вздохнула и повторила сообщение.
— Вы уверены? — На этот раз подключился сам шеф.
— Да. Задержите все выходящие суда.
— Что передал имплант?
— Только «SOS», — мрачно ответила Чарас.
— Мы начинаем операцию по задержанию и досмотру кораблей.
— Хорошо. Сперва проверьте тот, что стоял в отсеке 30-47-Эн.
Короткая пауза.
— Зарегистрирована поврежденная яхта с дырой размером в шаттл… — последовало приглушенное проклятие. — Из этого сектора только что вылетел какой-то шаттл.
— Пошлите за мной корвет.
— Поскольку это только шаттл, то посылаю, — ответил комендант.
— И отправьте кого-нибудь подобрать этого идиота, который их сюда завел. — Чарас передала координаты. — Мне нужна запись допроса. Первые впечатления — самые ценные. Он может что-то знать, сам не подозревая об этом.
Чарас с нетерпением дождалась корвета, прибывшего на причал, с которого похитители увезли своих жертв. Газ почти не чувствовался.
Корвет охраны — судно быстроходное. Удивительно, но беглый шаттл тоже умудрился развить завидную скорость.
— Если бы не видел это своими глазами, никому бы не поверил, — признался капитан корвета. — Все, кто на борту, должны превратиться в кисель!
— Кое-кто, может, и превратился, — прорычала Чарас.
Шаттл проворно сновал между дальними грузовыми причалами, которые окольцовывали Гал-Три. Здесь можно было встретить все что угодно — от гигантских свалок мусора до замороженных и запечатанных хранилищ. Корвет не отставал.
— Сейчас мы их возьмем, — сказал капитан, когда шаттл вырвался за последние причалы. Он дал приказ увеличить скорость, и постепенно корвет нагнал беглеца.
— Двигатели наверняка еле тянут, — буркнул он и потянулся к внешней связи. — Остановитесь и приготовьтесь к досмотру!
Корвет уже почти пристыковался к шаттлу, когда тот неожиданно взорвался. Судно охраны отнесло в сторону; все, кто не был пристегнут, разлетелись по корвету, словно опавшая листва. Ничего не оставалось, как развернуться и возвращаться на станцию. Но хуже всего — а может, и к лучшему — было то, что имплант Чарас продолжал утверждать, что клиент жив и скорее всего до сих пор находится в руках похитителей.
— Шаттл был простой уткой, для отвода глаз, — согласился комендант ан Хон, когда выслушал доклад Чарас.
— Обыски задержанных кораблей что-нибудь дали? — спросила она, падая в кресло, любезно пододвинутое комендантом. Несмотря на дыхательные упражнения, действие газа ещё не вполне прошло.
— Пока нет, но за это время Гал-Три покинуло почти тридцать кораблей. Вы уверены, что Мармион де Ревер Алджемен до сих пор жива?
— Да. — Девушка прикоснулась к виску, где под кожей находился вживленный имплант. — А что там этот неудачник?
— Гм-м-м… Маккиавелли Сендал-Ашер-Кло-звик…
— Сказал что?
Комендант снова повторил это имя, и его губы тронула легкая усмешка.
— Он недавно зарегистрировал здесь, на Гале-Три, филиал компании Ротшильдов. В основном фармацевтика, но с широкими полномочиями. Я запросил данные, чтобы покопаться в его прошлом, но самое интересное нашел, когда заинтересовался его делами на Гале-Три. Но давай-ка лучше просмотрим запись спасателей.
Услыхав последние слова ан Хона, Чарас выпрямилась в кресле и напряглась. Подобные записи определяли степени повреждения пострадавших, чаще необходимые не для оказания помощи, а для подтверждения истинности повреждений, чтобы какой-нибудь добрый самаритянин не получил по голове от якобы больного. Но иногда они помогали выяснить некоторые детали, о которых действительно пострадавший не мог ничего вспомнить.
Чарас просмотрела запись и, улыбнувшись, повернулась к коменданту, которому явно не понравилась её улыбка, но от замечаний он воздержался.
— Довольно странно, но мне кажется, что этот парень не так сильно отравился, как должно было быть.
Чарас прекрасно знала, какие последствия вызывает отравление этим поганым газом. На записи спасатели добрались до тела и занялись очисткой воздуха. Неумеренно красивый мужчина прошел все стадии пробуждения — кашель, неконтролируемые движения и легкие нарушения речи, все как ожидалось. Медики ввели ему тонизатор, чтобы предотвратить тошноту. Но что-то в этом спектакле заставило Чарас заподозрить, что это именно спектакль.
— Как легкие?
— Лишь немного пострадали от газа, далеко не в полной мере. Естественно, с такой дозой он не провалялся бы без сознания так долго. А ещё у него была с собой записная книжка!
— И что там? — спросила она.
— Мне тоже это интересно.
— Думаю, мы возьмем на заметку этого.., как его там? Неважно. У меня он пойдет как Мак.
— Еще как пойдет. Вот копия его книжки. Комендант протянул Чарас дискету, которую держал двумя пальцами, словно готовую взорваться бомбу.
Когда Медженда прервал связь с Шоном, Яна едва не бросилась с кулаками на него и огромного голографического Лучарда. Правда, это ни к чему бы не привело, поскольку её тотчас же скрутил очередной приступ кашля.
— Проводите даму к доктору Менделайну. Она не должна умереть у нас на руках, иначе мы провалим операцию с планетой, — зарычал Лучард.
Согнувшись пополам, Яна выползла из каюты. Ее провели по короткому коридору — из-за чего она убедилась, что их намеренно таскали по всем отсекам корабля, чтобы ввести в заблуждение, — и втолкнули в просторное помещение. Вдоль трех стен стояли койки, а посередине находился узкий стол со скамьями. Еще Яна увидела две небольшие дверцы, которые, как позднее она узнала, вели: одна — в душ, вторая — в туалет. Яна доскреблась до ближайшей койки и упала на неё — кашляя, хрипя и задыхаясь. Интересно, сможет ли она когда-нибудь дышать, как нормальные люди, — с таким-то горлом!
Словно откуда-то издалека до неё долетел звук открывающейся дверной панели. На горящий лоб легла прохладная рука, и кто-то приподнял её голову.
— Выпейте.
К губам прижался край чашки.
Напиток оказался холодным, густым и приятным. Яне удалось на мгновение задержать кашель и сделать первый глоток.
— Кок позволил мне забраться в кладовую, чтобы достать ингредиенты, — сказал низкий баритон астронома Неймида Менделайна. — Все, что было в бабушкином рецепте, а ещё кодеин, который должен унять кашель.
Яна заколебалась.
— К-кодеин? — Она с трудом перевела дыхание. — А.., что.., с ребенком?
Менделайн приподнял брови и неуверенно повел плечами.
— Мне кажется, что при таком небольшом сроке плоду не должно ничего повредить, но, увы, я не гинеколог. И все же полагаю, что напиток безвреден. Этот кашель может разыграться так, что приведет к выкидышу.
Яна кивнула, но тут её снова скрутил лающий кашель. Едва справившись с приступом, она затаила дыхание и взяла из рук астронома кружку. Медленно выпила. Казалось, густая жидкость облепила горло изнутри, но вкус её не был неприятен.
— Может, немного будет жечь, там есть перец, — встревожился Менделайн.
— Угу, — кивнула Яна, не отрываясь от кружки. Хоть перец, хоть жабий глаз да хоть куриный помет; главное — остановить кашель. Она устроилась поудобней и положила голову на изголовье койки.
— Кажется, помогает. Спасибо. Вы так заботливы и добры.
— Пустяки. Но я сказал Дине, что не буду им больше помогать, если они не позволят мне помочь вам.
Неймид осторожно присел на край кровати и тяжко вздохнул.
— Что-то случилось? — обеспокоилась Яна. Он скривился, огляделся и беспомощно развел руками.