— А ты кто? — вдруг подозрительно спросил Кирилл.
— Как это — кто? — растерялась Наташа.
Что говорить? Папина жена? Твоя новая мама? Ох, там какие-то сложности были… Вдруг для него это будет стрессом? Если от нее скрыли его, то что говорили ему о ней?
— Погоди, Кирилл, мне надо позвонить. Срочно! — И она кинулась к телефону в спальне, закрывая за собой все двери.
Артур ответил после первого же сигнала.
— Что-то случилось? — Голос у него был встревоженный.
— Артур, он спрашивает, кто я! Что говорить?
Молчание. Потом неуверенно:
— Может быть, сказать, что ты — его няня? Пока он к тебе привыкнет, а? А потом…
Наташа задержала дыхание, помолчала и как можно спокойнее предложила:
— Может быть, мне лучше действительно быть просто его няней? Как ты думаешь, Артур: мы разведемся, и тогда я могу честно сказать ему, что я просто няня.
— Наташенька, золото мое, не сердись! — почти закричал Артур. — Сейчас просто скажи, как я прошу, а вечером поговорим… Ну, пожалуйста!
Наташа бросила трубку и заходила по спальне, грызя свой недавно выращенный маникюр. Куда она влипла? Разве так бывает? Почему с ней так поступают? Почему, почему, почему?!
Дверь спальни сначала тихонько приоткрылась, потом распахнулась настежь. В проеме возник хмурый Кирилл.
— Я хочу гулять! — заявил он.
— Сейчас пойдем. Подожди в своей комнате.
Получилось резко. Она сама слышала в своем голосе досаду и нетерпение.
Глаза мальчишки расширились и моментально налились слезами. Втянув голову в плечи, он развернулся и понуро поплелся прочь. Наташа спохватилась, кинулась вслед, виновато бормоча:
— Кирюша, не плачь, я не хотела тебя обидеть! Я просто была расстроена, вот и…
Он остановился и, не оборачиваясь, снова спросил:
— Ты кто?
— Няня я твоя, няня, — торопливо сказала Наташа. А вдруг он сейчас в обморок упадет — из-за нее? И что ей тогда делать?
Но, похоже, Кирилл не собирался падать в обморок. Он повернулся к ней и торжествующе затаил:
— Если ты моя няня, то должна меня слушаться!
Так, надо перечитать лекции по педагогике и по психологии. Если бы она заранее знала, что ей предстоит… такое! Ну почему, почему Артур ничего ей не сказал заранее? Он не имел права так с ней поступать!
— Няня не должна слушаться ребенка. Она должна его воспитывать, присматривать за ним, — ответила она как можно мягче.
— Няня — это служанка! — заявил сын Артура и надменно вздернул подбородок.
Наташа дернулась, словно от пощечины. Отвернулась от Кирилла, шагнула в спальню и захлопнула за собой дверь. Ни минуты! Ни минуты она здесь не задержится! Уйдет вот прямо сейчас, только возьмет свои документы — и уйдет.
Она, наверное, и ушла бы. Но как оставить больного ребенка одного в квартире?
Ладно, она стиснет зубы, пойдет сейчас с ним в парк, потом накормит обедом и будет ждать Артура. И тогда — все! Ни минуты!
За дверью слышался шорох и какой-то треск. Ну что там еще происходит? Наташа выглянула в коридор. Кирилл стоял прямо за дверью и обдирал со стены новенькие обои.
— Мы идем гулять, — мельком глянув на него, холодно объявила Наташа.
— А ты говорила — на рынок, — обличающе сказал Кирилл.
— И на рынок тоже…
— Купи клубники и бананов, сделаешь мне фреш, — повелительным тоном распорядился Кирилл, как только они вошли на территорию рынка.
— Хорошо, — равнодушно отозвалась Наташа.
Кирилл с сомнением посмотрел на нее, подозрительно спросил:
— А ты умеешь делать фреш?
Откуда она знает, умеет или нет? Сейчас он опять будет фыркать и презрительно коситься…
— Сначала надо мясо и рыбу выбрать, а фрукты — потом, — сказала она. — Может, тебе мороженого купить, чтобы не скучно было?
— Еще чего! — фыркнул Кирилл. — Чтобы я весь обляпался на ходу? Мороженое надо есть за столом. И вообще, все надо есть за столом.
— Какой воспитанный мальчик, — пробормотала Наташа. — Ну, тогда не отставай и не отвлекай меня.
Кирилл обиженно сверкнул синими отцовскими глазами и насупился.
И потом ходил рядом, как тень — такой же безмолвный и неотвязный. Неотвязный… Если она останется, то этот мальчишка станет ее жизнью. Больше ни на что не останется ни желаний, ни времени, ни сил.
Несправедливо это! Она хотела совсем другой жизни. Она хотела, чтобы у них с Артуром родились девочка и мальчик. И росли бы, любимые и лелеемые ею, веселыми и здоровыми. Артур бы возился с сыном, нежничал с дочкой. Отчитывал бы Наташу за то, что балует детей. Или, наоборот, за то, что слишком с ними строга… А она, уложив детей спать, слегка ворчала бы на кухне за чаем, жаловалась бы мужу, что устала, что дети совсем не оставляют ей времени на себя. Почитать — и то некогда.