ФРЕД МАКМОРРОУ
ЛОВУШКА ДЛЯ ПРОСТАКОВ
Когда ровно в девять тридцать Берт появился в заведении Палермо, Джорджии там не было.
В девять сорок пять он занял свое место за роялем и стал наигрывать пьесу, рассчитанную на пятнадцатиминутное исполнение. Этот номер повторялся им из вечера в вечер; исполняя его сейчас, он делал вид, будто нисколько не сомневается, что Джорджия придет, как это бывало всегда, под заключительные аккорды пьесы, ровно в десять.
Палермо, владелец заведения, с тревогой посматривал то на пианиста, то на часы, висевшие над баром, и снова на пианиста; Берт, однако, не подавал вида, что замечает эти взгляды.
Было еще рано, тем не менее Берт уже чувствовал, какого рода публика собралась в зале; такие посетители не досаждают идиотскими просьбами, не пристают с требованиями разрешить дядюшке Чарли сыграть на рояле; не для того они здесь, чтобы сидеть просто так и напиваться.
Они собрались в этом зале слушать игру Берта и пение Джорджии. Еще бы Палермо не беспокоился! Когда три месяца назад Берт и Джорджия пришли сюда на пробу, его заведение дышало на ладан, теперь же благодаря им этот кабак стал самым популярным в городе.
Палермо подошел к пианисту. Левой педалью Берт приглушил звуки рояля, чтобы Джой мог говорить. До выхода Джорджии оставалось еще восемь минут.
— Что с ней могло случиться? — спросил хозяин.
— Не знаю,— солгал пианист. В общих чертах он представлял себе, что с ней могло случиться.
— Хотелось бы все-таки знать, появится она или нет.
— Не беспокойся, — сказал Берт.
— Стараюсь, стараюсь,— произнес Палермо, отходя от него.
Четыре минуты. Берт начал следующий номер — пьесу, которую он сам аранжировал специально для выхода Джорджии. Он всегда начинал первым, а потом в зале среди столиков появлялась она и, подхватив мелодию, продолжала петь ее по пути к роялю.
Берт взял си-бемольный аккорд, служивший сигналом для ее выхода; сегодня она первый раз изменила своему обычаю.
Электрик постепенно убавил свет в зале, но Джорджия так и не появилась. Берт быстро перевел мелодию в другую тональность, освещение в зале опять стало нормальным.
Публика начала нервничать. Берт оглядел зал: у входа крупный плотный мужчина, который просто не мог не быть полицейским, разговаривал с Палермо. Палермо провел своего собеседника к столику, а сам направился к пианисту.
Берт доиграл пьесу и встал. Раздались жидковатые, какие-то нервозные аплодисменты.
— Берт,— с горестным видом произнес Палермо, — иди побеседуй вон с тем малым.
— Что ему от меня нужно? — спросил пианист.
— Не знаю. Он не говорит, но, кажется, дело пахнет керосином. Понимаешь, у меня такое чувство...
— Выслушай меня,— сказал Берт.— Внимательно выслушай. Мне начхать на твои чувства. Прекрати демонстрировать их, если желаешь добра себе самому и нам с Джорджией. Я это говорю тебе вполне серьезно. Ты ведь знаешь их.
— Их? Кого это — их? — спросил Палермо, бледнея.
— Тебе что, портрет нарисовать? — сказал Берт.— Нужно подыскивать нам замену. Я слышал, что Энди и Элис ищут работу, возьми их вместо нас.
— Теперь? Прямо сейчас?
— Прямо сейчас. Вот.— Берт выудил из внутреннего кармана записную книжку, — можешь позвонить им.
— У меня будет инфаркт,— сказал Палермо.
— Иди звони,— сказал Берт,— и не бойся. Мне кажется, они придутся здесь к месту.
Крупный мужчина сидел неподвижно, когда Берт подошел к его столику.
— Вы — Берт Хабер?
— Да. А вы?
— Детектив Джек Бэртон. Вы знакомы с...
— Покажите значок или какое-нибудь удостоверение. Не так! Передайте под столом.
Берт не глядя ощупал значок полицейского и передал его обратно.
— Все в порядке,— сказал он.
— Вы знакомы,— полицейский вынул из кармана фотографию,— с этой вот женщиной?
Взглянув на фотографию, Берт зажмурился и отшвырнул ее.
— Да,— произнес он наконец.— Что за необходимость сообщать новости подобным образом?
— У нас не было возможности поступить иначе,— ответил полицейский.— Мы еще не провели формального опознания личности убитой, успели только сфотографировать ее лицо на месте.
— Где? — спросил пианист.
Бэртон достал записную книжку.
— В аллее между Девятой и Десятой авеню. Она что, проживала в этом районе?
— Когда ее нашли?
— Хороший вопрос,— сказал полицейский.
— Что вы хотите этим сказать?
— Не знаю.— Бэртон выразительно посмотрел на пианиста.— Может быть, вы сами знаете?
— Понимаю,— сказал Берт.— Вам показалась странной моя реакция на ваше сообщение. Похоже, оно не было для меня неожиданным. Ну что же, так оно и есть.