Рей покорно кивнул.
В коридоре послышались голоса, и через минуту в комнату вошел Рауль в сопровождении 785-го экипажа.
– Господин Консул, – Мэтью поднялся и кивнул вошедшим, – доброе утро. Здравствуйте, господа…
– Привет, – Лин кивнул Мэтью, улыбнулся. – Ну и что у вас тут случилось?
– Это свои, Мэтью, можно без официоза, – сказал Рауль, подходя к капсуле. – Как ты, Рей? Все в порядке?
Пятый тоже подошел к капсуле, внимательно вгляделся Рею в лицо. Глаза его сначала стали круглыми от удивления, но потом стремительно потемнели.
– Ты охренел? – Он резко повернулся к Раулю. – С ума сошел?!
Рауль закусил губу и взглянул на Пятого исподлобья. Отступил на шаг.
– Давай без риторических вопросов. Я буду очень признателен, если ты сам мне поведаешь, в каком он состоянии. Я не могу лезть к нему в голову.
– В голову лезть!.. – Пятого аж трясло от возмущения. – Зачем ты так с ним? За что? Ребенка… Сволочь! Прежде, чем делать такое, можно было элементарно связаться с нами! У ребят проходки заблокированы, но у тебя-то детектор стоит! Блин, Рауль, ты меня временами просто убиваешь!..
– Знаешь, Пятый, – Рауль пристально глядел на него, – мне не сообщают, когда вы возвращаетесь из рейса. Я тебе еще скину считки своей памяти, чтобы ты как следует оценил, КЕМ для меня был этот твой… ребенок. И не только для меня. Я все эти годы понятия не имел даже о его существовании, не говоря уже, что теперь он оказался эмпатом со способностью к инсайту! Я всего лишь выполнил его просьбу!
– Ребята, не надо, – примирительно сказал Лин, мягко отталкивая Консула от друга. – Не надо. Вы оба хорошо деретесь, не стоит проверять, уже было. Что сделано, то сделано. Ну, не сообразил, ну, бывает…
– А если бы он умер? – спросил Пятый.
– Не умер же, – возразил Лин. – Рей, ты живой?
Тот кивнул.
– Вот видишь, – заключил Лин. – Всё обошлось. Сейчас я с ним поработаю, а вы пока что – по стауту…
– Сорри, Лин, никаких стаутов! – возразил Рауль. – Здесь вам не Эорн, и я не в отпуске.
– Кем бы Рей ни оказался, и кем бы он ни был раньше, – медленно сказал Пятый, – ты не имеешь права так обращаться с человеком!.. Тем более…
– Пятый, повторяю, – терпеливо сказал Рауль, – он сам потребовал предоставить ему сведения о его прошлом. И я никак не мог предвидеть, что у него случится инсайт. Это же редчайшая способность!
– А если бы он потребовал дать ему с крыши прыгнуть? – поинтересовался Лин. – Ты бы сослался на свободу воли и дал? Он несовершеннолетний еще, между прочим! Учитывать надо, мой дорогой, учитывать!..
– Ну, хорошо, – сказал Рауль, и сел прямо напротив капсулы Рея. – Да, я ненавидел его. Да, я мечтал, чтобы он испытал то, что причинял другим. Испытал все это на себе и осознал. Да, мне не было его жалко. Ни капли. Сгорела моя жалость к нему, знаете ли. Еще тогда, много лет назад, во время бунта. Да, я жестокая бесчувственная сволочь и вдобавок палач. Что-нибудь еще?
– Рауль, – тихо сказал Мэтью, – давай заканчивай самобичевание. Флагелляция давно вышла из моды.
– И что ты хочешь этим сказать? – спросил Пятый. – Потом – почему «он»? Человек перед тобой, у него есть имя. Рей не сволочь и не палач, и никогда им не был, равно как и ты. Он – именно то, что получилось бы из давнего, первого Рауля, появись он на свет не тут, а где-то еще.
– Знаешь, что самое странное? – тихо спросил Лин. – Мы говорили с Тон, она сказала… Они же Встречающие, для них это просто. Так вот, она сказала: душа так сильно хотела вернуться, что они во время воссоздания еле справились… К чему ты рвался, Рей, помнишь?
– Зеленый и фиолетовый, – одними губами ответил тот. – Красиво… все говорили, что некрасиво, а мне… мне так нравилось… Теперь говорят, что получается… необычно.
– Рей, ты потом покажешь Раулю, чем занимаешься? – спросил Лин.
Тот снова кивнул.
– Картины он пишет, – пояснил Пятый. – И никому не показывает… почти. Вот так-то, Рауль… Всегда проверяй, внешность обманчива.
– Я и без вас понял, что он не похож на прежнего. Я бы даже извинился, если б мои извинения были ему хоть каплю нужны… Так что еще за картины?
Рей не ответил. В это момент ему безумно хотелось лишь одного – провалиться сквозь землю. Или хотя бы сквозь эту чертову капсулу. После инсайта чувство стыда и обреченность являлись обычным делом, но откуда ему было про это знать? Он сдерживал дрожь, но получалось всё хуже и хуже.
– Эй, давайте-ка все отсюда, – Лин вовремя заметил, что происходит, и принялся выпроваживать из комнаты всех, в том числе и Мэтью. Впрочем, тот отказался, объясняя, что «он врач, поэтому ему можно».
– Никуда я не пойду, – Рауль встал и уперся руками в стол. – Это вы идите. Я сам с этим разбираться буду, вам ясно?
– И напортачишь еще больше… Ну, пойдем, – попросил Пятый. – Чем ты ему поможешь сейчас?..
– Не напортачу я больше, – ответил Рауль на тон тише. – А вот вы ничего не исправите по-настоящему, разве что боль заглушить сумеете. Поймите же вы, идиоты, это – наше с ним прошлое, наша беда, наши ошибки… а не ваши!
– Не было у него никаких ошибок, – так же тихо ответил Пятый. – Впрочем, как знаешь.
Рауль дождался, пока все выйдут, и повернулся к Рею.
– Прости меня, идиота, – тихо сказал он. – Рей, я действительно не понимал. Откуда я мог знать, сам посуди? Ты – это не ОН, и отвечать за него ты не можешь.
Рея продолжало трясти, он смотрел на Консула вроде бы с испугом, но, как отметил про себя Рауль, в глазах у него появилось что-то новое. Какая-то бесшабашность, что ли?.. Веселая злость?
– Зачем? – спросил Рей. – Я – не он. Что тебе еще от меня надо?
Рауль вздохнул.
– Я думал о тебе все эти годы, – сказал он. – Верней, не о тебе, а о НЕМ. Это словами не объяснишь… Жаль, что сразу выросла такая стена, иначе я просто показал бы свою память, и ты бы сразу все понял.
– Я и так понял. Ты всё объяснил… – Глаза у Рея стали отчаянными и пьяными. – Я – убийца… домой я теперь не попаду… таким, как я, одна дорога – сдохнуть, но почему-то ты мне этого не разрешил. Скорее всего, чтобы помучить еще раз, да? Тут так принято? Тот, который «не я», издевался и убивал людей… теперь ты… надо мной… потом над тобой – еще кто-то, да?.. Я не хочу твою память!.. – срываясь, закричал он. – Не хочу!.. Если ты сейчас… лучше убей меня сразу!..
Рауль резко отвернулся. В глазах почему-то начинало темнеть – то ли от стыда, то ли от обиды. Нет, кажется, все-таки от стыда. Черт, ну и ситуация… Кто бы мог подумать, что все разрешится – вот так. Злейший враг вернулся в прежнем облике, став наивным мальчишкой… Смена ролей с точностью «до наоборот».
На глаза навернулись слезы.
Рею не было видно его лица. Перед Реем был прекрасный вид со спины – длинные золотые волосы ниспадают шикарной волной между хищными наплечниками. Златовласый истукан…
– Долго ты будешь… так?.. – Рею становилось с каждой секундой всё хуже, он, сам того не понимая, уходил в новый инсайт. – Что ты молчишь?
Рауль закрыл глаза, повернулся и шагнул к Рею. Сел рядом, не открывая глаз: боялся, что тот заметит слезы. Впрочем, – пролетело в голове, – все равно, скорее всего, видно; а если и нет – он почует…
– Стена… между нами, верно? – проговорил он. – Черт… Обидно-то как, если б ты знал.
Рей не ответил. Дрожь постепенно проходила, сменяясь апатией.
– Стена?.. – переспросил он. – Нет… Это не стена. Ты теперь чистый, да? Вся грязь стала моей, а ты… Я для этого искал дорогу домой?
– У меня своей грязи хватает, – буркнул Рауль. Открыл глаза… черт, так и есть: предательские слезы сбежали по щекам. Найти бы салфетку какую-нибудь, лежали где-то у Мэтью эти чертовы салфетки… – А почему ты теперь не попадешь домой? На Орин?
– Потому что… – Рей осекся. Он не знал, почему, но знал – нельзя. И от этого знания делалось совсем худо. Он судорожно вздохнул, пытаясь унять снова накатившую дрожь. – Там нельзя таким быть… нельзя… Боже… – если бы он стоял, он бы уже свалился. – Господи… да что же это такое…